Внук сотника - [108]
Вообще, был ли хоть один век, в котором мы не хлестались бы либо между собой, либо со славянами-соседями? И все время на этом какой-нибудь «цивилизованный дядька» руки греет. Взять хотя бы ту же Гражданскую войну. Почему, собственно, ее назвали гражданской? Численность Белой армии ни разу не превысила общую численность войск иностранных интервентов. Если бы не помощь этих самых «дядей», никакой бы многолетней резни наверняка не было бы. Не сейчас ли это все закладывается?»
Девка, до ног которой добрался разгорающийся огонь, страшно закричала.
– Деда, пойдем отсюда.
– Нет, ребятки, слушайте, как живой человек в огне кричит, вам воинами быть, еще не раз такое услышите. И не дай бог вам услышать, как свои так кричат… Хотя, если вороги, так тоже не легче… Ох, мать честная!
Старик, до которого тоже дошел огонь, не закричал, а запел:
Толпа притихла. Голос у старика оказался мощным, слова разносились над берегом реки, перекрывая истошные вопли девки.
В толпе начали раздаваться женские причитания, а чей-то мужской голос вдруг подхватил языческую песнь:
Монах замахал руками, указывая княжеским дружинникам на толпу, запрудившую берег реки. Пламя накрыло старика с головой, голос его умолк, но где-то среди людского скопища несколько мужских голосов продолжали:
Мишка вдруг с изумлением услышал, что и дед Корней едва слышно выводит речитативом:
– Деда, дружинники идут, услышат!
– Плевать! Наши прадеды с этой песнью Царьград на щит брали, а теперь цареградские псы за нее на костер ставят! Эй, ты! Сюда смотри, задрыга, с тобой княжий сотник говорит! Чего распихался? Ты бы с половцами так воевал, а то нашел, на кого переть – на баб!
Ретивый дружинник, разглядев золотую гривну, в спор вступать на всякий случай не стал, а двинулся в сторону, все так же покрикивая и пихая народ древком копья.
– Пошли, ребятки, нечего здесь больше смотреть, пошли… Никифор! Пошли, сейчас народ на торг возвращаться начнет, самое время.
– Корней Агеич, а может, завтра? – Никифор залез в сани и уныло разобрал вожжи. – Настроения что-то нет никакого, да и угорское еще осталось.
– Нет, Никеша, ехать нам пора – загостились, да и снега вот-вот падут, успеть бы добраться. Пошли, пошли.
«Вот так! С этой песней на Царьград шли, а теперь за нее, по указке из Царьграда, на костер! Выходит, мы в первый раз «холодную» войну еще в XII веке проиграли? Или еще в X – при Владимире Святом? А в ХХ веке торжественно отметили тысячелетие этого проигрыша? Очуметь можно! А с чего, впрочем, чуметь? Празднуем же день независимости России от Советского Союза.
А я-то, придурок, православный орден, православный орден! Это что же Илларион во главе православного ордена может натворить? Он же всю Русь кострами заставит! Испанской инквизиции и не снилось. Нет, ребята, пулемета я вам не дам! Никаких орденов!
А что вы можете, сэр, в шкуре пацана сопливого? Блин! Какой же я косяк сотворил, как теперь эту цареградскую сволочь останавливать? Нет, ну надо же такого дурака свалять, управленец гребаный, о чем ты думал? Опять понесло? Самый умный, всех развел, как лохов, все под мою дудку пляшут, а я выхожу – весь в белом. Весь в дерьме вы выходите, сэр! Господи, да что ж теперь делать-то?»
– Михайла! Ты чего спишь, что ли?
– Деда, а если Илларион и вправду сможет православный орден собрать? Он же таких костров по всей Руси понаставит!
– Ага, дошло теперь, чего ты ему наболтал?
– Деда, он же на нашу сотню глаз положил, собирается с нее орден начинать!
– Как положил, так и отложит, мы – княжьи люди! – решительно заявил дед. – А ты впредь думай, прежде чем за отцом Михаилом каждое слово повторять!
– А может, князю про Илларионовы замыслы донести?
– Незачем! Князь и так нашей сотни опасался, а станет еще сильнее. Илларион сам себе шею свернет.
– Как?
– Он здесь чужак. Ни земли, ни людей, ее населяющих, не знает и не понимает, а думает, что умней всех, что вокруг дикари, и с ними можно, что захочешь, делать. Земля его и сожрет – может, быстро, а может и медленно, но ему не жить! Сидел бы тихо, справлял бы монашескую службу, тогда бы жил, а если полез мир переделывать – не жилец! Вернется из нынешнего похода живой, считай – повезло, а если еще ума хватит понять, что голову в капкан сует – совсем счастливчик.
Прошло два года после сражения Михайлы с ляхами, после появления в Ратном Тимки Кузнечика. Юный сотник вырос и возмужал – выросли и проблемы, как личные, так и общие. Что с урожаем? Чем кормить людей? Как избавиться от угрозы неотвратимого, быстро подбирающегося голода, вот-вот готового схватить за горло каждого!Еще одна напасть – в окрестностях Ратного стали находить трупы. К кому приведут следы? Неужто на выручку придется плыть в далекий Царьград? А ведь и придется, если надо, поскольку Миша Лисовин (наш современник Михаил Ратников) не простой юноша, а сотник, боярич, человек, который в ответе за всех!Кому верить, как жить, если ты – власть, если именно на тебя – надеются.Придется решать все вопросы, и каждое решение приведет к проблемам другим, еще более серьезным и мрачным…
Возвращаясь из дальнего и очень непростого похода, Мишка Лисовин, конечно, понимал, что дома долго отдыхать не придется – княжья милость не подарок, а ярмо, которое повесили на него и всю сотню, но хоть на какой-то отдых он вправе был надеяться. Не срослось: дома его ждали такие подарки судьбы – хоть назад в поход беги. Позиционная война – столь же кровавая и жестокая, как и любая другая, если не хуже: именно она планирует все будущие жертвы и защищает своих. Холопский бунт, вспыхнувший в Ратном в отсутствие сотни, стоил жизни многим односельчанам, и Корней, вместо торжественной встречи, приготовил внуку «подарочек» – расправу над отроками из Младшей стражи, чьи родители по глупости пошли за бунтовщиками.
Каждая женщина мечтает о счастье, но его надо не только заполучить, не только сохранить и защитить, но постоянно растить и вести вперёд, ибо любая остановка на выбранном пути – начало умирания. Но так уж устроен Женский Мир, что все тропки в нем – нехоженые. Никакой волшебный клубочек дорогу к счастью не укажет, по учебникам и картам её не проложишь. Хорошо, старшие могут хотя бы научить, как отличать твердую почву от опасной топи, лишь бы найти того, кто согласится учить. У Арины и Анны такая учительница нашлась – сама Великая Волхва.
Общеизвестно, что управленец должен управлять. А что делать, если он сам оказался в положении управляемого? Что делать, если перед ним – управленцы более высокой квалификации, если они обладают реальной властью, а главное, информацией, которой не спешат делиться? Ответ, как это ни банально, все тот же – продолжать управлять. Тем более что события вынесли Мишку на новый, более высокий уровень, где и риски, и ставки гораздо больше, чем раньше, и где не сразу поймешь, в выигрыше ты или в полном провале.
Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть.
Хотим мы того или не хотим, но такая беспощадная и зачастую грязная вещь, как политика, в той или иной степени касается каждого из нас. Политики же или, выражаясь иначе, управленцы высшего звена местного, регионального или общегосударственного уровня — такие же живые люди, как и все остальные, и ничто человеческое им не чуждо. Вот с этими-то людьми и предстоит столкнуться Мишке Лисовину в статусе уже не просто отрока, а сотника.Черновой текст без последней главы.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Одно из самых известных произведений классика английской литературы Роберта Л. Стивенсона.
Выдающийся бельгийский писатель Жан Рэй (настоящее имя — Раймон Жан Мари де Кремер) (1887–1964) писал на французском и на нидерландском, используя, помимо основного, еще несколько псевдонимов. Как Жан Рэй он стал известен в качестве автора множества мистических и фантастических романов и новелл, как Гарри Диксон — в качестве автора чисто детективного жанра; наконец, именем «Джон Фландерс» он подписывал романтические, полные приключений романы и рассказы о море. Исследователи творчества Жана Рэя отмечают что мир моря занимает значительное место среди его главных тем: «У него за горизонтом всегда находится какой-нибудь странный остров, туманный порт или моряки, стремящиеся забыть связанное с ними волшебство в заполненных табачным дымом кабаках».
Однажды утром древлянский парень Берест обнаружил на свежей могиле киевского князя Игоря десятки тел – то княгиня Ольга начала мстить убийцам мужа. Одним из первых нанес удар по земле древлян юный Лют, сын воеводы Свенельда. Потеряв всех родных, Берест вознамерился отомстить ему. Не раз еще в сражениях Древлянской войны пересекутся пути двух непримиримых противников – в борьбе за победу и за обладание мечом покойного Игоря, который жаждет заполучить его сын и наследник Святослав.
«Если хочешь, чтобы что-то делалось как следует – делай это сам» – фраза для управленца запретная, свидетельствующая о его профессиональной несостоятельности. Если ты действительно хочешь чего-то добиться – подбери подходящих людей, организуй их в работоспособную структуру, замотивируй, сформулируй цели и задачи, обеспечь ресурсами… В теории все просто.Но вокруг тебя живые люди с собственными надеждами и стремлениями, амбициями и страстями, симпатиями и антипатиями. Но вокруг другие структуры, тайные и явные, преследующие какие-то свои, непонятные стороннему наблюдателю, цели.
Уцелеть в бою, убить или обратить в бегство противника, конечно, победа, но вовсе не самая трудная. Во много крат труднее победить себя: увидеть грань между самоуважением и чванством, между гордостью и гордыней, между принципиальностью и упрямством. А увидев и поняв, суметь не переступить ее. Порой для этого нужно иными глазами посмотреть на окружающий мир, отказаться от привычных, устоявшихся за десятилетия взглядов. И совершенно неважно, когда формировались эти взгляды и привычки – в XX веке или в XII, потому что в любые времена справедливы слова: «Истинно силен тот, кто победил себя».
Место и роль – альфа и омега самоидентификации, отправная точка всех планов и расчетов. Определяешь правильно – есть надежда на реализацию планов. Определяешь неверно – все рассыпается, потому что либо в глазах окружающих ты ведешь себя «не по чину», либо для реализации планов не хватает ресурсов. Не определяешь вообще – становишься игрушкой в чужих руках, в силу того, что не имеешь возможности определить: правильные ли к тебе предъявляются требования и посильные ли ты ставишь перед собой задачи.Жизнь спрашивает без скидок и послаблений.
XII век. Права человека, гуманное обращение с пленными, высший приоритет человеческой жизни… Все умещается в одном месте — ножнах, висящих на поясе победителя. Убей или убьют тебя. Как выжить в этих условиях тому, чье мировоззрение формировалось во второй половине ХХ столетия? Принять правила игры и идти по трупам? Не принимать? И быть убитым или стать рабом? Попытаться что-то изменить? Для этого все равно нужна сила. А если тебе еще нет четырнадцати, но жизнь спрашивает с тебя без скидок, как со взрослого, и то с одной, то с другой стороны грозит смерть? Если гибнут друзья, которых ты не смог защитить?Пока не набрал сил, пока великодушие — оружие сильного — не для тебя, стань хитрым, ловким и беспощадным, стань Бешеным Лисом.