Внук кавалергарда - [9]

Майор улыбнулся:

— Все-таки можем бить немцев!

— Могем, — охотно поддержал майора Кузьмич.

Подошедший сзади Мотыльков выдохнул как-то радостно:

— Наш партизанский завхоз или, как по-вашему, по-солдатски, интендант будет, все хозяйство отряда на нем. А это его внук, значит, — представил он стоящего рядом, уже знакомого майору, мальчишку с овчаркой. — Наш взрывник и разведчик, Антонов Никитка, прошу любить и жаловать. Мост с ребятами на Сафроново подорвал, а Дон следил за дорогой, — указал он на овчарку. — Умнющий пес — голова, — восторженно отметил командир.

Майор подмигнул мальчишке, и тот покраснел от смущения.

— Мой ангел-спаситель, — потрепал он его по голове. — Если бы не он, то не знаю, был бы я сейчас тут, — отходя, сказал он Мотылькову.

— Максим Иванович! — окликнул председателя старик. Тот обернулся.

— Что ты хочешь, Кузьмич? — спросил он его.

— Дозволь сходить домой, баклуши сухие забрать, уж ложки партизанам не с чего стало резать, а там у меня баклуши заготовленные лежат, да заодно шабру проведаю.

— Завтра иди, заодно у Фомина забери бинты, йод. Майор еще раз пробежал взглядом вдоль строя бойцов и веско сказал:

— В общем, вооружения у вас никакого нет, одни топоры да ухваты. Дисциплина на нуле. Одним словом, все ни к черту. Будем работать, добывать оружие и учиться воинской дисциплине. Так не воюют, и нам еще до по беды далеко идти. Но верю, что победа будет за нами. Стойче и мужественнее русского воина не было и нет. Но надо учиться дисциплине и вооружаться. Иначе грош нам цена. Помните об этом всегда. И помните всегда, что победа будет за нами.

Наутро Никиту растолкал дед.

— Ты пойдешь в деревню? — спросил он его.

— Конечно, пойду! — моргая спросонья, буркнул Никитка и стал торопливо одеваться.

И они пошли по лесной тропинке к деревне, а Дон по привычке бежал впереди.

Последний прыжок

Из густых камышей, росших вдоль всего берега реки, вытащили лодку-плоскодонку и руками погребли к обрывистому берегу у деревни. До моста надо было топать целый километр — он стоял на мелководье, далеко за деревней — а тут, милое дело, раз — и ты дома.

Вначале зашли за бинтами и йодом к Фомину. На обратном пути решили захватить Ерофеича с бутылкой самогонки и, придя к нему, шабра, как в бытность, предложил попировать, то и дело чокаясь «за встречу»! Никитка, собирая сухие баклуши в мешок, вдруг удивленно спросил деда:

— А где Дон?

— Он во дворе Матрены, со своей Тявкой, шельмец, милуется. Придет, куда он денется, — ответил дед, выглядывая на тележный стук в распахнутое напротив стола окно. — И вдруг, как-то разом побледнев, отшатнулся, нехорошо бранясь. — Етит твою… принесла нелегкая изуверов. — И тут же возбужденно и бессвязно залопотал, пряча винтовку под лавку: — Давай, Микитка, уходи сараем. Командиру скажешь, что полицаи в деревне. Уходи быстрее.

— И немцы, — добавил молчавший до этого Ерофеич. На улице затарахтел мотоцикл и остановился рядом с повозкой полицаев. С него слезли двое немецких подвыпивших солдат и принялись лопотать между собой со смехом. Третий солдат, сидящий с пулеметом в коляске, никак не мог из нее вылезть. Под смех друзей он еще долго барахтался в ней. Тогда они помогли ему вылезть и приставили спиной к полицейской телеге.

Четверо полицаев, одетые в новенькие формы с белыми повязками на рукавах, принялись угождающе вторить им, радушно приглашали войти в избу Кузьмича. Толстенький полицай взял набитую харчами и выпивкой сумку с передка повозки и направился к открытым дверям.

— Ах, етит твою через седелку, двери-то мы забыли закрыть, — запоздало спохватился Кузьмич. — Ты еще не ушел? Марш отсельва. Командиру скажешь, что полицаи и немцы в деревне. Да брось ты этот треклятый мешок, Дон со мной придет. Поспешай, Микитка, поспешай, ради бога, — торопил он, то и дело выглядывая в окно.

— Что им твои двери, если надо, они и так всю избу разнесут, знать, глянулась им она, — горько вздохнул Ерофеич. — Что хотят, то и творят.

Когда внук скрылся за дверью сарая, Кузьмич, похлопав Ерофеича по плечу, приказал:

— Сиди тут, не высовывайся, а я выйду к басурманам.

Раздвигая стену камышей, лодка врезалась в берег.

Никита, задыхаясь, бежал по лесу в отряд.

Там, наткнувшись на Егорова, затараторил, задыхаясь:

— Товарищ летчик, немцы в деревне и с ними четыре полицая. Дедушка послал вас упредить. Он там остался.

Начштаба мгновенно подозвал группу партизан, и через минуту они уже бежали в сторону моста к деревне. Никитка тоже было кинулся за ними, но Егоров резко осадил:

— Не дергайся, без тебя управятся. Сиди тут и жди. Ты свое дело сделал, теперь их черед.

— Здравствуйте, господа хорошие! — поприветствовал Кузьмич, выйдя на крыльцо и снимая шапку.

— Полицаи обернулись.

— Здоров! — ответил только молодой колченогий паренек, остальные уставились на старика. Высокий полицай, по всему видать, их начальник, сбив черную кепку на затылок, удивленно присвистнул:

— Говорят, гора с горой не сходятся, а тут два знакомых человека повстречались. И надо ж какая встреча, коммуняка попался, — съязвил он. — Не признаешь родню-то? — подходя к Кузьмичу, нарочито писклявым голосом продолжал он.