Вниз по реке - [9]

Добрый дождь закончился три часа назад, а дальше может произойти что угодно. Несколько дней кряду проплывающие мимо, бездонные озёра, внезапно появляющийся западный ветер, дарующий ещё одну надежду, всё что угодно, нужно только ждать. И я жду, один за одним бросая окурки на мокрый асфальт двора. Я чувствую, злая вода уже близко.

Тёмный силуэт высокого тополя резко вздрагивает, словно чего-то испугавшись, и начинает раскачиваться, холодное дыхание приближающейся воды касается моего лица. Я поднимаю глаза. Над головой разбухшими пятнами шесть звёзд. Я вижу, как исчезает одна звезда, потом ещё одна, и моё сердце замирает, оно даёт себе передышку, ведь через несколько минут оно разлетится на сотни брызг, на сотни капель слёз и дождя. Я достаю из кармана телефон.

Силуэт тополя вновь замирает, мы с ним сейчас в самом эпицентре, где нет ни дыхания, ни жизни, где есть только надежда и крадущаяся боль. В темноте не разглядеть неба, но по отсутствию звёзд, я знаю, что там происходит. Я знаю, что прямо надо мной огромное чёрное озеро, готовое обрушиться вниз. Небо крест на крест расчёркивает неуловимая вспышка молнии, и через две секунды воздух вздрагивает от мощного хлопка. В землю втыкаются первые, холодные капли, и мой телефон дрожит от звонка, как запуганное стихией животное. И эта дрожь пробегает по моей руке и врывается в сердце.

— Привет — вместе с её шёпотом подкравшаяся боль хищницей бросается на мой мозг, и я снова теряю контроль, и отчаянно кричу в трубку.

— Детка, ты где?! Скажи же, наконец! — я слышу, как рыдаю.

— Я скоро буду дома — как обычно, полушёпотом говорит она и хихикает — Представляешь, до полной посадки звонить нельзя, а я всё равно звоню. Потому что я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю! Ну, ответь же, пожалуйста, где ты?!

Я помню тот день и тот разговор наизусть.

— Привет.

— Привет.

— Я скоро буду дома. Представляешь, до полной посадки звонить нельзя, а я всё равно звоню. Потому что я тебя люблю.

— Ты у меня настоящая хулиганка.

— А ты в аэропорту?

— Я подъезжаю. Здесь такой дождь был, что пришлось останавливаться на обочине. Но сейчас поменьше.

— Дождь?…. Ты знаешь, тут в иллюминаторе вроде чист… нет, нет, туча. Представляешь, мы прямо в неё влетели. Здорово. Даже капельки на стекле.

— Самолёт уже снижается?

— Вроде да. Тут непонятно… Смешно, в этой туче, как будто в озере. Прямо нереаль…

— Что нереаль? Детка? Ты меня слышишь? Детка!

Самолёт, с раскуроченным молнией правым двигателем рухнул с трёхкилометровой высоты за семь минут до того мига, как его шасси должны были коснуться взлётной полосы. Я помню и тот день, и тот разговор наизусть.

Дождь обрушивается стеной, я едва слышу её шепот, сквозь нарастающий гул.

— Вроде да. Тут непонятно… Смешно, в этой туче, как будто в озере. Прямо нереаль…

— Где ты? — обречённо спрашиваю я сквозь слёзы.

Сколько раз уже я задавал ей этот вопрос? Разве можно подсчитать? Когда приходит злая вода, и мой телефон вздрагивает от звонка, я задаю его, я кричу и шепчу его, не останавливаясь. Но она не слышит меня. Она повторяет и повторяет слово в слово, всё то же, что говорила тогда, три года назад, за несколько секунд до своей… Нет, она не умерла! Я не верю. Это просто из за плохой связи она не слышит меня, а потому и не может ответить. Разве может быть мёртвым человек, который тебе звонит? Да, она говорит всегда одно и то же, но она всегда была такой прикольщицей, я и теперь улыбаюсь, вспоминая её смешные выходки. Вспоминая, когда идёт добрый дождь, а когда ветер с запада, или тучи рождаются над городом, я слушаю её голос и мне больно…

В нашем городе дожди идут часто. Но иногда, по несколько дней кряду, бездонные, хранящие в своей воде тайну, озёра, проходят мимо. Я не виню их. Я всё понимаю и терпеливо жду. Пусть плывут к другим, к таким же, как я, ждущим звонка, сдавленно кричащим один и тот же вопрос в трубку, рыдающим от незнания — как дальше жить? К тем, кому небесами, как маленькое спасение даруется ответ на другой вопрос — куда уплывают озёра?

Ночью

Газета «Массаракш! Мир наизнанку» декабрь 2007.

Под вечер, безумно уставший, я вернулся домой с давно проклятой мною работы. Бросив пакет с пустой банкой из под еды на кухонный стол, прошёл в зал, включил телевизор и, раздевшись, развалился на полу, подложив под голову большую мягкую подушку. Ничего не хотелось, кроме как посмотреть что-нибудь простенькое и развлекающее, поэтому, прощёлкав все каналы, я остановился на одном из музыкальных. Слегка прибавив громкость, устроился поудобней на левом боку, подложив руку под голову, и стал тупо смотреть на экран. Вскоре мои веки уподобились крыльям дремлющей бабочки. Они то медленно и апатично опускались вниз, то резко взмывали вверх. Через минут десять такого порхания между явью и небытиём, я наконец-то провалился в чёрную, всепоглощающую бездну медленной фазы сна.

Но через некоторое время, как мне показалось не слишком большое, я уже видел сновидение.

Я стоял на тёмной улице. В небе плыла луна. Вдалеке, лениво споря с лунным светом, горел одинокий фонарь. Было прохладно, и изо рта шёл пар. Холодно, тихо, безлюдно. Всё, как в реальности. Тем страннее было понимать, что это лишь сон. Я смотрел на одинокий, тусклый фонарь, осознавая, что его нет, что он только плод моего воображения.