Вниз по реке - [44]

Снизу на него разноцветно пялился город, глупо моргая миллионами своих глаз. Он открыл дверцу.

— Что, здесь? — спросила она.

— Возьми с заднего сиденья пакет — сказал он — Там выпивка и закусь. В бардачке пластмассовые стаканчики.

Он вылез из салона и захлопнул дверцу. Прохладный воздух остудил изнутри и снаружи и он довольно улыбнулся. От природной тишины он расслышал слабый, неприятный звон в ушах.

Через несколько секунд она тоже выбралась из машины. Держа в одной руке белый пакет, а в другой стаканчики.

— Наверное, на капоте расставим? — то ли спросил, то ли объяснил он. Она послушно подошла к капоту и заглянула в пакет.

— Надо, наверное, что-то постелить?

— Да на фик — сказал он немного расстроено — Так ставь.

Ему хотелось послушать тишину, как будто в ней можно было отыскать ещё несколько вопросов, или вдруг тысячи вопросов живут в ней? Он замер.

— Ох, ты — сказала она — Хороший коньяк.

Он промолчал. В её голосе была наигранность, и она показалась ему мерзкой, и липкой, как жвачка.

— Разливай — сказал он спустя десять секунд.

Она долго копошилась с пробкой, а он вдруг укорил себя за то, что не взял это дело на себя, как в общем и полагалось мужчине. Но ему хотелось послушать тишину, и он тут же оправдал себя.

Но прислушиваясь, он понял, что и в тишине нет ничего такого, о чём он ещё не спросил себя, и тогда он развернулся и подошёл к капоту.

Она уже как-то рассправилась с пробкой и наполняла стаканчики, аккуратно придерживая их длинными пальцами.

— Давай, первый по полной — сказал он.

Они подняли стаканчики и посмотрели друг на друга.

— Ну что, за нас? — с ироничной торжественностью произнёс он и, быстро чокнувшись, они принялись пить.

Он выпил быстро и, резко выдохнув, полез в карман за пачкой сигарет. Она пила медленными глотками, и он успел подкурить прежде чем она поставила свой стаканчик.

— Уф — выдохнула она и принялась слепо копаться в выложенной на капот еде.

— Там шоколад есть — сказал он, и отвернувшись, стал снова смотреть на город, оставшийся внизу.

— Так что, насчёт, ну…

— Пока ничего — резко перебил он.

— Хм — хмыкнула она.

Из-за горизонта показался край луны, неестественно широкий и яркий, такой, каким он и бывает вне города. Край луны медленно рос.

Он мельком взглянул на поднимающееся светило и вновь повернулся к девушке.

— Между первой и второй…

— Перерывчик небольшой — как-то мрачно закончила она и стала наполнять стаканчики.

— Здесь, за городом, луна всегда такая большая — сказал он, следя за её руками — Иногда мне кажется, что потому её и назвали так красиво, Диана, за то что она и сама прекрасна. Правда только здесь. В городе не увидеть всего её величия.

Они снова подняли стаканчики и выпили. Он привычно отвернулся. Вид города сверху рождал внутри иные мысли и ему эти мысли были уже знакомы. Глубокие, стремительные словно вихри, и такие же свободные.

— Как ты думаешь — спросил он не оборачиваясь — для чего мы здесь?

Она несколько секунд молчала, а он ждал.

— Ты о чём? — наконец спросила она.

— Да, извини, вопрос двусмысленный — сказал он — Спрошу точнее, зачем мы на Земле?

Она начиная пьянеть, с ухмылкой посмотрела на его спину.

— А, понятно — сказала она — Ты из этих. Угу.

Он громко рассмеялся.

— Я из этих, ты из тех — сказал он, резко перестав смеяться — А что бывало уже?

— Да иногда бывает — сказала она — Хотя, мне пофик. Главное, чтобы не псих. Ты не псих?

— Не знаю.

Она промолчала.

— Зачем ты этим занимаешься? — спросил он.

— Так — сказала она — Давай я всё сделаю и вернёмся обратно. Хорошо?

— А ты хочешь?

— Мне всё равно.

— Ну, и замечательно — сказал он — Давай тогда просто нажрёмся.

— Ладно — сказала она недовольно.

— А недовольство-то откуда? — спросил он — Разве тебе так не лучше?

— Да короче, чё ты доколебался? Давай уже бухать.

— Ну, наливай.

Она снова налила, в этот раз хлюпнув несколько грамм мимо стаканчиков. Он развернулся. Внимательно посмотрел на неё. Ей было лет двадцать, не больше. Неестественно простая красота, совсем не подходящая сейчас, и ему вновь стало грустно.

— Чо? — спросила она, заметив его взгляд, и выпила залпом.

— Ни чё — он пожал плечами, и выпил.

— Ты не буйный? — спросила она.

— Не — ответил он.

— Эт хорошо.

— Так зачем тебе всё это? — снова спросил он.

— Отстань — она отмахнулась рукой.

— Это же грязь — сказал он — Ты вспомни, ты же не всегда была такой.

— Перестань.

— Ладно — он отвернулся — Знаешь, когда отсюда смотришь на город, появляются мысли. Другие мысли, понимаешь? Посмотри. У тебя не появляются мысли?

— Нет — буркнула она.

— Ты не посмотрела — растроено проговорил он.

— Да фига мне там смотреть.

— Посмотри. Пожалуйста — сказал он.

— Ладно.

Они несколько мгновений молча смотрели вниз.

— Там сейчас весело — сказала она.

— Там грязь — бескомпромисно бросил он — И никакого к чёрту веселья.

— Ты придурок.

— Не знаю — повторил он — Там сейчас трахаются, пьют, дерутся, блюют и прочее, это ты называешь весельем?

— Люди отдыхают — сказала она.

— Люди — повторил он — Люди должны быть другими. Должны быть — он слегка повысил голос — А эти, эти первичный бульон, они ещё не люди. Может когда-нибудь — он замолчал.

— Ты придурок — сказала она.