Вниз по реке к морю - [64]

По длинной каменной лестнице мы спустились в комнату, где было сложено как минимум с десяток трупов. Комнатушка была почти как моя камера в одиночке, или как та кладовка в Куинсе, где убийцы собирались меня похоронить, или как укрытие, которое нашел для меня Мэлкворт, пока я в бегах.

Большая часть тел лежала здесь уже довольно давно. Плоть их была почти полностью съедена крысами.

Но наверху лежало тело, совсем некрупное, которое еще не полностью разложилось. На груди, вгрызаясь в гниющую плоть между ребрами, сидело две крысы. Не раздумывая я выхватил револьвер и пристрелил их.

Выстрелы прозвучали достаточно громко, но мы ведь были под землей в заброшенном здании.

– Ты спятил? – заорал Паленый. Это был единственный раз, когда он повысил голос.

Глядя на частично обнаженный череп, я увидел, как блеснул золотой верхний передний зуб.

– Джоанна Мадд, – пробормотал я.

– Ты ее знал? – спросил Паленый.

– Кто они были?

– Люди, которые мешали, – ответил Паленый. – Враги, те, кто умер от передозировки, и кого лучше бы не нашли.

– И кого-то из них привел сюда ты?

– Ты и меня пристрелишь, как этих крыс? – спросил он.

В голосе его не было страха. Он похож был на советского заключенного старого режима, которого приговорили к смерти уже давно, но он не знает, когда в затылок ему пустят пулю.

– Пошли отсюда, – проговорил я.

Мы поднялись по ступеням на крысиный двор, вышли из железной двери и заперли ее за собой. Ключ я оставил себе.

На пороге мы на миг задержались, кажется, для того чтобы бессознательно помолиться за упокой душ усопших. Со всех сторон из увивавшего стены плюща за нами следили десятки алчных красных глаз. Крысам очень хотелось, чтобы мы ушли.

– Что ты будешь делать с ключом? – спросил Паленый.

– Выброшу, – сказал я. – Если они не смогут войти, может быть, кто-то найдет следующее тело, и они попадутся.

На углу улиц Кристофер и Хадсон я отдал Паленому второй целлофановый пакетик и двести долларов.

– Спасибо! – как ребенок обрадовался он. – А я-то думал, ты врешь про вторую.

– Я стараюсь не врать людям, которые мне помогают.

Паленый кивнул, поглаживая карман, куда он спрятал наркотик.

– Валенс и Прэтт работали с кем-нибудь еще? – спросил я.

– Обычно нет. То есть и сутенеров, и детей они временами заставляли делать всякие гадости, но они все время были главными, если ты понимаешь, о чем я.

– А другие полицейские были?

– Нет, никогда.

– Точно?

Единственное, чего сейчас хотелось Паленому, – это забиться куда-нибудь, где он сможет вколоть себе дозу. Но он не хотел быть грубым со своим благодетелем, поэтому он собрался с мыслями.

– Однажды мне дали конверт и велели передать его одному парню возле здания ООН.

– Какому парню?

– Такой поганый коротышка.

– Белый? Черный?

– Белый в розовом костюме, который пах розами. Я запомнил, потому что обычно никогда не могу определить, чем именно пахнет парфюм, но это точно были розы.

– Что было в конверте?

– Я его не открывал. Потому что Антон дал мне его и сказал, что заплатит только тогда, когда я вернусь.

– И это все?

– К чему тебе это? И Антон, и Йолло уже мертвы, и все их дела закончены.

– Но в могиле было и свежее тело, – уточнил я. – Оно там пролежало от силы несколько дней. Кто-то, кто знал о делах ныне покойных полицейских, похоронил там эту женщину.

– Может, я позже что-то вспомню, – принялся спекулировать Паленый. – Знаешь, иногда, когда я сплю после дозы, у меня во сне какие-то детали складываются.

– Ну да, – сказал я. – Окей. Если что-нибудь вспомнишь, у Эстер есть мой номер.

– Может, мы могли бы заключить с тобой сделку?

– Может быть… если вспомнишь что-нибудь, что мне нужно.

Минуту или две мы стояли молча.

– Ты и правда вытащишь Мэнни из тюрьмы? – спросил Паленый.

– Так или иначе, – ответил я, еще сам не зная, что означают эти слова.

Наркоман воспринял это как прощание и пошел прочь. А я остался стоять на углу. Было почти три часа ночи. От воспоминания о братской могиле, которую мы видели, у меня тряслись руки.

Глава 30

Я знал, что сплю, потому что всю ночь слышал, как некий безымянный заключенный обещает изнасиловать и убить моих жену и дочь. Я чувствовал сырой холод, ощущал мохнатые лапки насекомых на коже. Мужчины кричали от безумия и боли. И непрекращающийся топот несчастных, ходящих по камерам в два с половиной шага длиной.

Разумеется, все это не могло быть реальным. Хоть я и находился в подземной келье, звуков страдания кругом не было и в помине. Не копошились в поисках любви или крови крысы, и не было слышно ничьих шагов.

Лучше бы я не ложился, а спланировал следующий ход.

Проснулся я совершенно изможденным, безо всякого аппетита и почти без надежды. Но я знал, что делать дальше. Знал, куда идти и как туда добраться.

Первым местом назначения были Рэй Рэй Вонамэйкер и компания к югу от Центрального парка «Без четверти двенадцать».

Брат Рэй Рэя, Брилл Вонамэйкер, был водителем автобуса в Нью-Йорке. Он был отличный трудяга и имел массу поощрений от города, трудового цеха и всяческих частных пассажирских контор, которые оценивают общественный транспорт и его водителей.

Брилл был образцом добродетели, а вот его брат Рэй Рэй – настоящим бедокуром. Свой первый срок в тюрьме он отсидел за торговлю наркотиками. Второй – за покушение на убийство. Последний – за угон кареты скорой помощи, причем никто – даже сам Рэй Рэй – внятно не мог объяснить, зачем он угнал этот фургон. Когда Рэй Рэй заработал третий срок, Брилл решил его спасти. Он купил пять поломанных автобусов и трудился не покладая рук, чтобы их отремонтировать, пока Рэй Рэй сидел в Аттике.