Вниз по реке к морю - [63]

Я подумал, не морочит ли он мне голову.

– Мне нужно, чтобы ты сконцентрировался на том, что случилось с Мэном, – проговорил я.

– Ага, – отозвался он. – Я могу его для вас опровергнуть… то есть я знаю, что случилось и что они замышляли.

– Кто?

– Валенс и Прэтт.

– Ты их знал достаточно хорошо?

– Достаточно? Я сосал Прэтту его грязный член как минимум раз в неделю. И он мне каждый раз говорил, что, если я скажу об этом Валенсу, он меня убьет. Я ему сосал, а он приставлял ствол к моей голове. И я всегда боялся, что он кончит и выстрелит одновременно.

– А мне Миранда сказала, что Мэн тебя забрал от них.

– Забрал. Так и было. Три раза забирал. Но по моим венам бежала эта дрянь. А для всего, что «Братство» могло мне предложить, надо было завязать. И я пытался. Правда, пытался. Но, знаете, только под кайфом у меня в голове все встает на свои места. Валенс и Прэтт это знали. Они знали, как сделать так, чтобы я был в порядке.

– Боюсь, что в суде подобное высказывание за доказательство не примут, – проговорил я.

– Нет, не примут. Наркоманов никто не воспринимает всерьез. Даже если я расскажу, что это я подставил Мэнни, мне никто не поверит.

– Это ты подставил Свободного Мэна для Валенса и Прэтта?

Когда Паленый посмотрел на меня, на лице его играла улыбка, а из глаз катились слезы.

– Эти копы пришли ко мне и сказали, что Мэнни слишком уж мешает их делам и им надо с ним поговорить. Это был такой код. Они знали, что я не хочу никому зла, и поэтому всегда называли поговорить, когда имели в виду убить.

Я сидел прямо перед ним, но он смотрел куда-то вправо и выше, на пустую стену.

– Ты делал подобное для них не один раз? – спросил я.

– Они сказали, что хотят поговорить с Мэнни, – продолжал Паленый, не слыша вопроса. – Они обещали дать мне сто долларов и отпустить, если совру Мэнни, что знаю об их грязных делишках, и попрошу его со мной встретиться на пирсе Сигейт со стороны Вест-Виллиджа.

Я заставил их заплатить мне сотню вперед, а потом позвонил Мэнни и позвал его на встречу.

– И ты пошел туда с ними?

– Не-а. Я в ту ночь был у тетушки Эстер, в той самой комнате, где мы встретились.

– Так значит, это ты заманил Мэна в засаду в Вест-Виллидже?

– Ага. Там, у склепа.

– Нет там никаких склепов в округе, – сказал я, понимая, что начинаю и сам говорить как наркоман.

– Да нет, там не фальшивка для туристов типа «тут похоронен Джордж Вашингтон», нет, ничего такого. Но уж вы мне поверьте, там первосортное кладбище всего в паре кварталов от того места, куда Йолло и Антон велели мне заманить Мэнни.

– И ты позвал его на встречу, даже зная, что они собираются его убить?

Паленый снова посмотрел на меня. Из глаз его все еще текли слезы, но улыбка превратилась в кривой оскал.

– Да.

– И ты говоришь, что делал подобное не однажды?

– Несколько раз они заставляли меня приводить им людей. А однажды я помог им дотащить туда Мориса Чепмэна.

– Покажи мне, где это.

* * *

Для наркомана путь был неблизкий, и шел он в своей манере. То плелся нога за ногу, то и вовсе останавливался. Говорил он немного, и у меня возникло ощущение, что задача эта посерьезнее, чем то, с чем он может справиться на одной дозе.

В квартале к северу от Кристофер-стрит на хайвее Вест-Сайд стояла заброшенная церковь. Я вспомнил о Мэле и о том, как зло бытует там, откуда должно исходить только благо.

В северной стене за возвышением алтаря забытого храма была металлическая дверь.

– Видишь кирпич с черным пятном вон там, над дверью? – спросил Паленый.

– Ага.

– Дотянись и вытащи его.

Дверь была широкой и высокой. Я еле дотянулся до края кирпича, но в конце концов расшатал и вытащил неплотно держащийся камень из кладки. На задней стороне его был приклеен скотчем затейливый ключ от скважины в ржавой, но все еще крепкой двери.

Я потянул створку на себя и готов уже был шагнуть вперед, когда Паленый сказал:

– Подожди-ка, бывший коп.

Он протянул внутрь руку и щелкнул выключателем. Загоревшийся фонарь осветил кирпичный внутренний двор. Двор кишмя кишел крысами всех цветов и размеров. Сотни грызунов стали видны в ярком свете.

Паленый тем временем набрал горсть камней размером с мячик для пинг-понга и швырнул в копошащийся меховой ковер.

Крысы шарахнулись. Несколько десятков проскочили в дверь прямо у меня под ногами с яростным писком, возмущенные тем, что кто-то потревожил их гнездо.

– Заходи быстрее, – поторопил Паленый и сам шагнул за дверь. – Знаешь, бродяги носом чуют, когда какая-то дверь открыта.

Мы вошли на освещенный двор, и Паленый закрыл за нами дверь на засов. Я обратил внимание, что для такого древнего здания засов на двери был слишком уж хорошо смазан.

– Тот ключ все еще у тебя? – спросил мой спутник.

– Ага.

– Вон там, зеленая дверь.

Метрах в десяти обнаружилась другая металлическая дверь, на сей раз медная, позеленевшая от времени.

– Открывай скорее, – подгонял Паленый. – Еще не хватало, чтобы какие-нибудь легавые заметили свет.

Я отпер дверь тем же ключом, отворил ее, и сейчас же Паленый погасил защищающий от крыс фонарь. Затем он зажег свет в вестибюле, куда мы вошли, и закрыл за нами дверь.

И только тогда я почувствовал тошнотворно-сладкий запах смерти. И думать было нечего, так мог пахнуть человеческий труп.