Вниз по реке к морю - [59]
– Я хочу снять помещение в подвале по дешевке, – сказал я книжному бандиту с глазами-бусинками.
Он еще сильнее скривился, но потом все же открыл дверь.
– Идите за мной.
Мы прошли узким коридором к лесенке из трех ступеней, выводившей в крошечный внутренний дворик, с противоположной стороны которого была еще одна дверь.
Пока Ходж – если его действительно звали именно так – искал массивный ключ, он сообщил:
– Можешь передать Морану, что это последний раз, когда я сдаю это помещение. Хозяева хотят там устроить какой-то IT-центр, и ничего я с этим не поделаю.
Я не имел ни малейшего понятия, кто такой Моран, но мистеру Ходжу знать об этом было совершенно необязательно.
Он наконец вытащил ключ и отворил насквозь проеденную древоточцами дверь, когда-то крашенную белой краской.
Он жестом пригласил меня войти и включил свет, после того как я понял, что впереди лестница вниз. Я лишь чуть оступился, но ситуация неприятно напомнила мне тот день, когда на такой же лестнице я убил человека выстрелом в голову.
Спустившись еще на пятнадцать ступеней, я обнаружил другое помещение. Оно было обставлено, как квартира-студия для человека в бегах. Это напомнило мне о связи Мэла с «Подземной железной дорогой»; и от этого возникало чувство, что я веду войну, нарушая законы, которым когда-то был верен.
– Здесь ни телевизор, ни радио не ловят, – сообщил человек, которого, вероятно, звали Ходж. – Плитка работает, но вентиляция никуда не годится, так что не готовьте ничего такого, что не хотите нюхать следующие пару дней. Обогреватель в порядке. А вот ключи от квартиры и от входной двери. Вон там колокольчик для вызова управляющей сверху, но вы в него не звоните. Обращайтесь только ко мне.
Я кивнул и протянул мистеру Ходжу одну из стодолларовых купюр, отданных мне подельником Антробуса. Ходж удивился, но чаевые взял.
– Если что понадобится, – проговорил он, – вы звоните.
– А мобильник здесь ловит? – спросил я ему вслед.
– Только если вам сам Иисус телефон подарил.
В двух кварталах отсюда я нашел кофейню, где подавали мясные пироги и соур-маш. Я вспомнил вкус виски, которым угощала меня Миранда, и немедленно захотел ощутить его вновь.
– Алло, – отозвался Андре Торнео.
– Привет, братишка.
– Привет, Джо. Ты как?
– По ощущениям, спать лег на землю, проснулся – в гробу.
– Я так каждый раз себя чувствую, когда приезжаю домой в Порт-о-Пренс. Чем могу быть полезен, дружище?
– Позвони Генри и скажи, чтоб набрала этот номер с автомата.
– Ты же не втянешь моего мальчика в неприятности? А, Джо?
– Я помню, почему вы купили тот пистолет, мистер Торнео, так что не переживайте об этом.
С каждым глотком виски мясной пирог казался все вкуснее и вкуснее. Когда зазвонил телефон, настроение мое было уже почти приподнятым.
– Алло!
– Привет, Джо, – поздоровался Генри Торнео. – Ты все еще прячешься?
– Я звонил Натчезу.
– И что он тебе сказал?
Я поделился с ним только самым необходимым и в конце добавил:
– Думаю, он вполне может догадаться о том, что мы связаны; и еще хотел спросить, нет ли у тебя какого-нибудь приятеля, который сможет проверить одно уличное имя.
– Конечно, проверим, дядя.
Меня тронула семейная нежность. Не думаю, что дело было только в виски. В эти дни я не только расследовал собственное исключение из полиции и дело Свободного Мэна, но и узнал о том, что жизнь моя многогранна и в ней так много красоты.
Всего час спустя я получил сообщение, что наркоман по прозвищу Паленый – регулярный посетитель ночлежки «Хлеб и мед» на авеню С в Ист-Виллидже.
Когда оно пришло, я был уже на Седьмой авеню в Вест-Виллидже. Сидел и ждал у павильона безымянной гадалки.
Через стеклянный фасад мне было видно небольшую комнату, оформленную в красных тонах. Там были разнообразные кристаллы, два стула, обитых плюшем, пятнистая кошка и фотография какого-то лысеющего большеносого человека в рамке.
Я зашел внутрь, и меня тут же окутал приторный запах, очень знакомый, но я не мог вспомнить, что это за аромат. Электронная система возвестила о моем приходе одинокой трелью жаворонка, призывающего старого друга или новую возлюбленную.
Из-за красных портьер появилась плотная бледная женщина в зеленом наряде, отделанном крохотными круглыми зеркальцами.
– Вам кого? – осведомилась она.
– Валета, – ответил я.
Лицо женщины и без того было неприязненным, а теперь она прожгла меня сердитым взглядом.
– Скажите ему, что это Шеймус из Саутсайда.
Она скривилась, но все-таки ушла обратно за портьеру.
Я ждал и размышлял о том, какой тюремный срок будет мне светить, когда я закончу свои расследования.
Но тут женщина отдернула портьеру и, не входя в комнату спиритуальных консультаций, проговорила:
– Идемте.
Сквозь короткий темный коридор мы прошли в светлую кухню, где две женщины и трое детей что-то готовили или ели. Одна чумазая девочка, сидевшая за обеденным столом, посмотрела на меня, улыбнулась и немедленно засунула палец в нос.
Хмурая женщина провела меня через другую дверь в комнату, которую можно было назвать гостиной.
Здесь было два мягких стула, один – ярко-желтый в синий горошек – нормального размера и на вид вполне удобный. Второй же был чуть ли не вдвое больше своего мелкого собрата и, кажется, черный, но как следует рассмотреть цвет и дизайн я не мог, потому что на стуле этом сидел неимоверно толстый человек.
