Внимание: «Молния!» - [28]
Допив кофе, Манштейн подумал: «Напрасно Гот заменен Раусом. Старая осторожная австрийская лиса никогда не пойдет на смелую операцию. Этот генерал-шаблон будет действовать только наверняка».
Докурив сигару, Манштейн подошел к оперативной карте. На лице появилась тень недовольства.
— Наш оборонительный рубеж за Днепром Борисполь — Дарница — Бровары скоропостижно скончался. Советы в урочище Теличка даже форсировали Днепр и угрожают нам с юга... А севернее Киева они расширяют два плацдарма. — Фельдмаршал недовольно опустил увеличительное стекло на заштрихованные синим карандашом маленькие полумесяцы.
— Господин фельдмаршал, это далеко еще не плацдармы... Что такое узкие, песчаные полоски днепровского берега под жерлами сотен наших орудий? Пока это пыль на ветру. Обратите внимание: все господствующие высоты в наших руках. А за ними что? Четырнадцатикилометровая укрепленная полоса. Она способна поглотить любую атакующую армию и перемолоть ее.
Молчание. После длительной паузы Манштейн ответил:
— Нам надо помнить даже во сне: смысл боев — удержаться на Днепре и заставить большевиков в бесплодных штурмах израсходовать здесь свою ударную силу. Стоять и стоять. По этой реке проходит граница рейха.
После трехдневного пребывания в Киеве Манштейн в сопровождении Рауса и его штабной свиты решил осмотреть укрепленные вышгородские высоты. Внизу ветер поднимал волны, и до самого горизонта на их гребнях белели барашки пены. Фельдмаршал спустился в траншею и потом с лютежских холмов снова навел бинокль на Днепр:
— Что такое? Если я не ошибаюсь, саперы противника выравнивают сваи. Не так ли?
Командир пехотного полка поясняет:
— Так точно, господин фельдмаршал. Они делают это под любым обстрелом. Но мы не даем им закончить наводку моста.
Манштейн отводит от глаз бинокль, что-то припоминает:
— Позвольте... Кажется, здесь противник захватил у нас понтоны. Где они?
Командир пехотного полка выпячивает грудь в железных крестах:
— Не могу знать, господин фельдмаршал. Я только вчера принял эти позиции.
— Вас перехитрили. У них здесь наплавный мост. Он действует ночью. Перед рассветом русские разводят трофейные понтоны и прячут их в заливах. А вам внушали мысль, что ведут только подготовительные работы. Я отстраняю вас от командования, в резерв!
— Господин фельдмаршал, прошу учесть... Я только вчера принял этот участок.
Но Манштейн не желает слушать оправданий. Он резко говорит:
— Немедленно вызвать бомбардировщиков. — Фельдмаршал всматривается в небо. Ждет появления самолетов. Стонут моторами тяжело груженные «юнкерсы». Шестеро советских воинов не успевают покинуть опасное место. Над ними воют бомбы. — Ага, попались! Будете знать, как наводить мост!
Вместе с фонтанами воды в воздух взлетают разбитые сваи. Взрывная волна сбрасывает солдат в кипящую пучину, и Манштейн быстрым упругим шагом покидает наблюдательный пункт.
Прощаясь на аэродроме с генералом Раусом, он наставляет:
— Поступайте как никогда решительно. Красные на Днепре должны всюду чувствовать силу наших ударов.
Охраняемый звеном истребителей, самолет Манштейна взял курс на Винницу, где на полевом аэродроме в парадных мундирах, с моноклями и стеками встретили фельдмаршала Буссе и Шульц-Бюттгер.
Гитлер покинул «Вервольф», и многочисленная челядь теперь торопливо грузила в трапспортные самолеты свои вещи.
«Здесь все как после бегства династии», — Шульц-Бюттгер презрительно посматривал на гору чемоданов.
Манштейн вышел из самолета, утомленный порывистой качкой. У него снова повысилось кровяное давление. Он принял несколько специальных пилюль и ехал молча, постепенно приходя в себя.
Войдя в бывший кабинет фюрера, он повернулся к Буссе:
— Что нового?
— Пока вы находились в полете, произошли некоторые изменения... Под Мелитополем возможен оперативный прорыв противника. Между Кременчугом и Днепропетровском, правда медленно, но он продвигается вперед. Малиновский, Толбухин и Конев не дают нам покоя на юге.
— Если Мелитопольская линия трещит, то удерживать Запорожский плацдарм нет смысла. Мы высвободим танковые дивизии для прикрытия Никополя и Кривого Рога. На юге у нас, конечно, будут неприятности, но я убежден: днепровский рубеж мы удержим. Киев не сдадим. — Он пристально рассматривал старинный гобелен, который почему-то все еще продолжал висеть на стене бункера. — Господа, тогда мы действительно заслужим гроздь винограда!
8
Как только войска стали подходить к Днепру, Ватутин направил в тыл врага специально подобранных им штабных офицеров. С портативными радиостанциями они спустились на парашютах за Днепром в лесных урочищах прямо на КП партизанских отрядов. Провожая их, он просил особо следить за передвижением танковых дивизий, напомнив, какой это на фронте барометр. Он сказал, что лучший и единственный способ выяснить оборону и силы противника — это получить сведения от того, кто был в стане врага и видел его собственными глазами. Такими отличными информаторами могут быть местные жители и партизанские разведчики.
На плацдармах ночью и даже днем дерзко действовали испытанные армейские «следопыты» и «невидимки». Захваченные ими «языки» дали немало ценных сведений о характере и глубине Восточного вала. Вчитываясь в новые донесения из лесных урочищ, Ватутин посматривал на оперативную карту. Он ясно видел оборонительную полосу противника, которую лихорадочно достраивала и совершенствовала теперь вся гитлеровская армия. Она была почти закончена и состояла из двух линий траншей с ходами сообщения, с множеством пулеметных площадок. Блиндажи и дзоты имели прочные перекрытия. Господствующие над местностью холмы приспосабливались к круговой обороне. Противотанковые рвы, всевозможные заграждения на дорогах, завалы в лесах, минные поля — все это готовилось для того, чтобы заставить наступающие танки двигаться только по коридорам-ловушкам, где поджидали их хорошо замаскированные орудия.
В новом романе Виктора Кондратенко рассказывается о беспримерных подвигах советских воинов в первый период Великой Отечественной войны, о крушении планов гитлеровского вермахта и разгроме немцев под Москвой.
Наиболее примечательная особенность повести «Без объявления войны» состоит в том, что В. Кондратенко меньше всего пишет о себе. Уже в первую неделю войны он был командирован редакцией газеты в самую горячую точку Юго-Западного фронта — в треугольник между Луцком, Ровно, Дубно, где разыгралось самое ожесточенное танковое сражение в начальный период восточной кампании. Именно там, в лесисто-болотистых бассейнах рек Стырь и Горынь, три механизированных корпуса под командованием генералов Д. И. Рябышева, К. К. Рокоссовского, А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.