Внезапная помолвка - [4]

Хетти дождалась, когда они перешли на другую сторону Маунт-стрит, прежде чем ответить.

– А мне ее жаль. Похоже, ей очень хотелось поговорить. Возможно, мне следует познакомиться с ней, пока я в городе. Ты знаешь, я всегда хотела найти предлог, чтобы проникнуть в мавзолей Хантли.

Макс улыбнулся сестре:

– У тебя доброе сердце, Хетти. Но ты помнишь, что случилось с нашей матерью, когда она решила навестить безумную Минни после смерти лорда Хантли? Ты уверена, что хочешь рискнуть получить такой же отпор?

– О, это было много лет назад. И потом, у мамы никогда не было ни малейшего представления ни о такте, ни о сочувствии, поэтому я ничуть не удивлена, что ее попросили убраться. Ты просто боишься безумную Минни.

Они остановились перед шикарным домом на углу Брук-стрит, и Макс обреченно вздохнул.

– Честно говоря, я предпочел бы провести этот вечер у безумной Минни, а не у леди Кармайкл. Я очень жалею, что пообещал отцу жениться в течение десяти лет. В то время тридцать один год казался мне чем-то чертовски далеким, а обещание выглядело разумной ценой за позволение отправиться к Веллингтону в Испанию.

Хетти задумалась.

– Мне кажется, он разрешил бы тебе это даже без твоего обещания. Я знаю, что значил для папы Харкот, но он был привержен долгу и не видел ничего плохого в твоем желании послужить своей стране. Ему просто хотелось иметь уверенность в том, что ты в конце концов женишься. Думаю, он боялся, что ты можешь отказаться… после того, что произошло с Сереной.

Макс невольно напрягся, и сестра умолкла.

– Извини, я не должна была ее упоминать, – сокрушенно сказала она.

Он пожал плечами, стараясь сбросить напряжение, которое всегда охватывало его, когда что-то напоминало ему о Серене. Макс с радостью отдал бы большую часть своего состояния за чудодейственное средство, которое позволило бы ему вычеркнуть тот год из своей жизни. Отец со свойственной ему твердостью предпринял одну из своих странных попыток проявить отцовские чувства и поддержать его, предложив банальный афоризм «время лечит». Но хотя время притупило боль, чувство вины и другие эмоции, от которых он старался бежать, погрузившись в ужас войны, Макс не чувствовал, что излечился. Он только заглушил боль.

Он едва помнил тот восторг, который зажгла в нем красота и живость Серены. Более сильными оказались чувства, которые постепенно пришли им на смену: смущение, сожаление, беспомощность. Ненависть. Та женщина, определенно, расширила его эмоциональные горизонты. И каждый раз, когда что-то вызывало Серену в его памяти, Макс невольно вздрагивал и чувство вины возвращалось, подтверждая, что сгусток яда в его душе по-прежнему не рассосался. Эта мысль заставила его поморщиться.

– Это было так давно. Кажется, что это было не со мной. А что до отца и его мотивов, то меня слишком сильно поразило его согласие разрешить мне ехать в Испанию, чтобы оспаривать его требования.

– Ты знаешь, что не обязан жениться, если не хочешь этого. Я хочу сказать… он наверняка не стал бы ждать, что ты сдержишь обещание, если для тебя это… – Хетти встретилась взглядом с братом и осеклась. – О, мой дорогой, конечно, он ждал. Бедный папа. Но он умер, а значит… – Она снова замолчала. – Я забыла, с кем говорю. Конечно, ты его сдержишь.

Макс заставил себя улыбнуться. Он был бы рад не сдержать свое обещание, как предлагала сестра, но достаточно хорошо знал себя и понимал, что не станет этого делать. Ведь это не пустые слова, брошенные невзначай. И хотя он никогда не был особенно близок с отцом, предыдущий герцог Харкот хорошо позаботился о том, чтобы внушить сыну понимание обязанностей в отношении своего положения и тех людей, которые от них зависели. Отец позволил ему рисковать своей жизнью в армии, поскольку понимал, что Максу необходимо вырваться из обстановки, в которой он оказался после своей трагедии. Но он ясно дал понять, что любая поблажка имеет свою цену, и выбрал именно такую.

По правде сказать, Макс не мог считать поступок отца несправедливым. В детстве он часто бунтовал против родительских запретов и даже фантазировал, будто он украденный в младенчестве сын Шепстонов – радушной семьи рыбаков из Порт-Джейкоба, которые часто брали его с собой рыбачить. Но на самом деле он всегда был истинным Харкотом и никогда не позволил бы поставить такой важный вопрос, как наследование, в зависимость от своих ошибок. В целом Макс не видел ничего дурного в браке по расчету. Просто в отношении Серены и он, и его родители кардинально просчитались.

Несмотря на беспокойство отца в отношении продолжения рода, Макс не хотел обручаться таким молодым. Но отец повел себя мудро и вместо того, чтобы давить, просто пригласил лорда Моркомба с дочерью к себе в Лондон. Когда Макс впервые увидел ее, на ней было светло-желтое платье и вся она светилась от радости, что ей наконец удалось вырваться из пансиона. Ее жгучие темные глаза смотрели на него с таким вниманием, которого он прежде никогда не встречал. Уже на следующий день Макс согласился на помолвку и тем определил их будущую судьбу.

Серена пила жизнь большими глотками, требуя все больше и больше, и поначалу это его восхищало, поскольку бесконечно отличалось от того, что он когда-либо позволял себе. Он должен был понять, что они просто слишком разные. Какой-то частью своего сознания Макс это понимал, но к тому времени, когда он всерьез об этом задумался, было уже слишком поздно. На этот раз он будет более осторожным. Какой смысл совершать ошибки, если они ничему не учат?