Внешняя беговая - [12]

— Ну, что Владимир Александрович, не удалось тебе примирить двух альфа-самцов?

— Не удалось, — коротко ответил полицейский. — Да я, собственно говоря, и не рассчитывал на какой-либо результат. Такие вопросы за столом околоточного надзирателя не решаются. Ко всему прочему, крови уже пролито меж ними немало, а через такую реку мост быстро не перекинешь.

— Строить мосты между этими, например, типчиками из дурной комедии «дель-Арте», не наша с вами забота. Пусть об этом болят головы в Баку и Ереване. А то опять влезем, разнимем, успокоим, удоволим на свой же счет, а потом они нас за нашу же доброту и предадут анафеме. Плавали-с — знаем.

— Что же тогда делать?! Криминогенная ситуация и так оставляет желать лучшего, а тут еще межэтнических конфликтов нам не хватало до кучи, — пожаловался Околоков.

— Вот я сюда за этим и приехал, чтобы узнать ваше мнение на данный счет и предложения по выходу из создавшейся нетерпимой обстановки. Я же по вашим глазам вижу, что этой темой вы озабочены уже продолжительное время. Следовательно, и наработки, хотя бы черновые, у вас уже имеются. Так поделитесь мыслями. Может в процессе беседы мы, и сможем нащупать правильный путь ее решения, — выразил осторожный оптимизм диктатор.

— Верно, товарищ Глава Высшего Военного Совета…

— Не на собрании, — поморщился Афанасьев, — поэтому давайте-ка без чинов и лести. Просто обменяемся мнениями.

— Хорошо, Валерий Васильевич. Да, так вот. Верно, говорите о том, что думал я обо всем этом. Даже перелопатил кучу специализированной литературы. И вот к какому выводу пришел, в конце концов. Только прошу меня выслушать внимательно и без особой нужды не перебивать. Мне, извините, и так трудно собраться с мыслями после разговора с этими, прости их Господи, субчиками.

— Все-все! Извините! Я постараюсь не сбивать с мысли, — заерзал на стуле Верховный.

— Все новое, как правило — давно и хорошо подзабытое старое. Еще Соломон высказывался в том духе, что ничего нет на свете, что было бы внове по-настоящему. Все уже, когда-то, так или иначе, но происходило. Ибо все движется по кругу и по восходящей спирали, как учит нас диалектический материализм.

— Не можете без цветастых предисловий? — вяло усмехнулся Афанасьев.

— Без них не обойтись, если хотите понять ход моих умозаключений, — мягко возразил министр.

— Ладно. Чего уж там. Раз не обойтись, то и не будем. Продолжайте, пожалуйста, Владимир Александрович. Я, помолчу.

— Так вот, возвращаюсь к сказанному, замечу, что ситуация в сфере национального умиротворения отнюдь не нова. Было это уже лет этак сто шестьдесят назад, еще в бытность императора Александра II. Тогда тоже в связи с реформами встал вопрос о внутринациональной политике. В сложившейся в те времена жесткой структуризации коренного населения России: «монарх — дворянство — духовенство — воинство — ремесленники — крестьянство», не оставалось места для частной инициативы предпринимательства, как наиболее мобильного, а значит, прогрессивного класса. Здесь присутствовали, в основном, религиозные причины (неспроста в России крупнейшие купцы представляли старообрядческие семьи — у православных нового обряда «накопление капитала» не приветствовалось). Также было множество предпринимателей-немцев из Прибалтийских губерний — ведь там не было крепостного права, а местные торговые круги, таким образом, изначально оказывались в условия более выгодные, чем большинство населения России.

— Э-э-э, что-то я не улавливаю связи с текущими событиями, — почесал лоб Афанасьев.

— Все очень просто. Я хотел этим сказать, что засилье иностранцев и иноверцев в наиболее динамически развивающихся отраслях было делом исторически предопределенным. А там, где начинают оборачиваться крупные капиталы, там, естественно и появляется удобная атмосфера для преступности, в том числе и преступности этнически ориентированной.

— Ага! Теперь понял, — закивал Афанасьев.

— Я продолжу с вашего позволения. Однако такая ситуация не могла продолжаться вечно. Обретение гражданских и политических свобод коренным населением, отмена крепостного права, крах дворянских привилегий открыли путь в предпринимательство вчерашним «рабам». И очевидно, что если бы не революционные события 1917 года, то призывы Михаила Осиповича Меньшикова к русскому народу «вспомнить, что вы — господа» реализовались бы без «погромов» и прочих либеральных пугалок. Русское население росло гораздо быстрее инородцев. Русские люди постепенно богатели. Русские становились всё более и более образованными. Развивалась русская наука — фундамент для предпринимательской деятельности. У русских был серьёзный духовный и идеологический стержень, объединявший нацию — «Православие, Самодержавие, Народность». И в дальнейшем, русские бы полностью заняли лидирующее положение в бизнесе не потому, что они «проклятые фашисты», а в силу естественных причин. Однако, были у русских и слабости. Много слабостей. Эти недостатки обернулись крахом Российского государства.

— Видимо я совсем стал старым и поэтому перестал улавливать суть ваших предложений, — опять начал потирать лоб Афанасьев.