Вне закона - [29]

— Скажи, я искал встречи с Дэниельсом, чтобы стрелять в него, или он со мной?

— А какая разница?

— Не я ли попытался избежать с ним встречи? Чтобы не столкнуться с ним в гостинице, я не стал спускаться по лестнице, а вылез в окно.

Шериф только сердито посмотрел на арестованного.

— Не Лью ли первым подбежал ко мне и позвал остальных, чтобы те увидели, как он меня будет разделывать?

— Ничего себе! Да неужели такой юнец, как Лью Дэниельс, мог тебе угрожать?

— Между прочим, ему почти столько же лет, сколько и мне.

— Нет никого, кто бы был старше тебя, Линмаус, — твердо произнес Энтони. — Никого! Ты называешь вашу дуэль честным поединком? Не так ли? Между тем ты вынудил его стреляться.

— Это был честнейший поединок из всех, в которых я участвовал. Мы стреляли по сигналу.

— Но у того парня не было ни малейшего шанса. Для него это все равно что сражаться с молнией!

— Тогда почему толпа не остановила его?

— Послушай, ты что, собираешься меня заговорить? — с удивленным видом грозно спросил шериф. — Думаешь, я освобожу тебя?

— Совсем нет. Просто хочу понять, насколько ты слеп и глуп.

— Ну, скоро поймешь! Я тебе обещаю, — гаркнул Энтони и распахнул дверь.

Гостиницу разом огласили радостные крики. Кое-кто из стоявших в коридоре злобно заулюлюкал.

— Я же стараюсь спасти тебя от гнева толпы! — лицемерно воскликнул страж порядка.

Глава 16 В ТЮРЬМУ!

Крики разъяренных людей не предвещали Линмаусу ничего хорошего. Разобрав, что они кричат, он посмотрел на Цыпленка Энтони и сказал:

— Они жаждут расправы.

— Да. Так что следуй за мной, сынок, и не вздумай что-либо предпринять.

— Следовать за тобой как ягненок на заклание? — хмыкнул Линмаус. — Никак не пойму, Цыпленок, почему тебе так не терпится засадить меня за решетку? Я же ничего плохого не совершил. Каждый из тех, кто наблюдал за нашим поединком, может подтвердить, что я всячески старался избежать встречи с Дэниельсом. Так почему всю вину ты взвалил на меня?

Шериф на мгновение задумался, но прежде, чем ответить, вставил в рот цигарку и зажег спичку.

— Я тебе скажу, — выпустив изо рта клуб табачного дыма, наконец отозвался он. — Выложу все начистоту.

— Именно этого я и хочу. Говори же!

— Все дело в том, что я призван бороться с карманниками, мелкими воришками и тому подобной нечистью. Мне уже удалось засадить в тюрьму нескольких «медвежатников», разного рода грабителей и бандитов с большой дороги. Одним словом, таких, каким ты был все это время. Могу поклясться, что в этой толпе нет ни одного, кто бы ненавидел вооруженных парней так, как я. И объясню почему.

— А кого ты называешь вооруженным? — сухо полюбопытствовал Линмаус. — Человека, которого загнали в угол и вынудили стреляться?

— Нет, — поспешно возразил Энтони. — Того, кто сам ищет повода попалить из револьвера.

— Сам ищет повода?

— Чем ты занимался с тех пор, как перестал быть ребенком? — отреагировал шериф вопросом на вопрос. — Ты очень скоро убедился, что более меткого глаза и более твердой руки, чем у тебя, ни у кого нет.

— У каждого из нас по две руки и два глаза, — нахмурившись, заметил Ларри.

— Да, у остальных руки для того, чтобы держать плуг, а глаза, чтобы следить, не кривая ли получается борозда, — возразил Энтони, — а не для того, чтобы размахивать кольтом. Ты это все прекрасно понимаешь. Некоторые даже рождаются, чтобы только убивать и грабить. Подавляющее большинство людей и стрелять-то толком не умеет, а таких, у кого на это особый талант, один на десять тысяч. Да не тебе, Линмаус, мне об этом рассказывать!

Ларри слушал шерифа внимательно, затем посмотрел в потолок и кивнул.

— Так оно и есть, — согласился он.

— Конечно. Все остальные парни перед тобой словно овцы перед волком. Какие у них шансы на победу? Да никаких! Ты и сам об этом прекрасно знаешь. Ты же всю свою сознательную жизнь тренируешься в стрельбе. Идти против тебя — это все равно что тягаться теленку с дубом. Но мне тем не менее все же удалось тебя арестовать! Линмаус, я стою на страже закона и считаю, что только он дает слабым право на жизнь. Ты же этот закон нарушаешь, потому что уверен, что человек с оружием в руках лучше того, кто держит в руках серп, вилы или веревку. Но ты глубоко заблуждаешься! Так что наилучший выход для тебя в этой жизни — как можно быстрее сломать себе шею. И чем быстрее это произойдет, тем приятней мне будет!

— Тогда почему ты не натравил на меня толпу? -ухмыльнулся Ларри.

— Потому что это было бы противозаконно, а я подчиняюсь закону и сделаю все от меня зависящее, чтобы в Крукт-Хорне царил только он. Ну а теперь пошли отсюда! Да будь благоразумным, не то разнесу тебе башку!

Линмаус внимательно выслушал пламенную речь блюстителя порядка, затем снова согласно кивнул:

— Кое-что в твоих словах, Энтони, совсем не вяжется. Ты был прав, осуждая мою прошлую жизнь, но сегодня я никакого криминала не совершал. Ты мне его приписал. Любой ковбой даже с перочинным ножом представляет опасность, тогда как самый искусный стрелок всегда может держать свой револьвер в кобуре.

Сказав это, Линмаус, сопровождаемый шерифом, вышел из номера, прошел по коридору и по боковой лестнице спустился на первый этаж. Выйдя на улицу через черный ход, он увидел, что рядом с гостиницей никого не было.