Вне закона - [22]

Линмаус сунул руку в карман и извлек сверток.

— Здесь двадцать четыре тысячи долларов. Наличными. Мне кажется, ты сможешь найти им достойное применение.

Монах поспешно протянул руку и тут же замер.

— Вы жертвуете эти деньги?

— Да, — подтвердил парень.

— Огромная сумма, — заметил священнослужитель. — Вы католик, сын мой?

— Я неверующий, — ответил Ларри. — За всю жизнь побывал в костеле раза два, не больше. Религия меня совсем не интересует. Я хотел бы, чтобы мои деньги были с пользой потрачены и чтобы никто не знал, кто их пожертвовал.

— А как вас зовут, сеньор?

— Ларри Линмаус.

Монах от удивления широко раскрыл глаза.

— Сеньор, для меня большая честь и огромное удовольствие распорядиться вашими деньгами. Видно, так уж судьбе угодно, что ваш выбор пал на меня. А как бы вы хотели, чтобы их потратили? У вас будут какие-нибудь пожелания?

— Единственно, чего мне не хотелось бы, это чтобы на них открыли новый приход. Отдайте их тем, кто в них больше всего нуждается. Поняли? Возможно, вам встретятся бедные честные люди, которые заслужили, чтобы им помогли. Пусть и у них в кошельках что-нибудь да появится. Так что примите от меня эту пачку.

Монах больше не выглядел удивленным. Он старательно подавил в себе все эмоции.

— Но вы и сами смогли бы найти им достойное применение…

— Не знаю никого, кто бы заслуживал такой помощи, — с горечью в голосе прервал монаха Линмаус. -Мне встречались бедные и больные. Неимущие бедны из-за того, что трусливы и малодушны, больные -страдают из-за того, что наплевательски относились к своему здоровью. Какие-то лающие дворняжки, рыкающие псы и голодные злые волки — вот какие люди мне встречаются! Я устал от них. Скорее сброшу эти деньги с высокой скалы, чем отдам их тем, кого презираю. Поняли?

Францисканец еще ближе придвинулся к Ларри:

— Сеньор Линмаус, благодарю вас.

— За что?

— Это «спасибо» не только от меня, но и от Бога, чья благодарность не знает границ, — ответил монах.

Чувство горечи, которое парень испытал после посещения семейства Оливер, вновь овладело им. Вместо слов прощания он просто махнул монаху рукой, резко развернулся на каблуках и, выйдя на улицу, направился в сторону гостиницы.

Поднявшись на веранду, Ларри заставил себя немного на ней задержаться, чтобы вновь ощутить на себе холодные взгляды сидевших на ней людей. Затем поднялся в номер и завалился на кровать.

Его не покидало странное ощущение, что, пожертвовав двадцать четыре тысячи долларов, он как бы рассчитался за все свои прегрешения. Угрызений совести за совершенные им преступления Ларри больше не испытывал. Для него началась новая жизнь, в которой он сам себе хозяин! Радовал его и тот факт, что деньги, которыми обманным путем завладел Кресс, пошли на благотворительность. Теперь они послужат доброму делу!

Постепенно юноша успокоился, его дыхание стало ровным.

Но ему еще было над чем задуматься. Прежде всего необходимо дать хороший урок мерзавцу Джею Крессу, так подло его обманувшему. И сделать это предстояло на глазах толпы.

Кроме того, надо было как-то решить вопрос с Кейт Оливер, а как — этого он пока себе не представлял. Только знал, что по-прежнему любит ее, хотя к его любви теперь примешалось чувство горечи и отвращения. Невеста отказалась от него в тот самый момент, когда он больше всего в ней нуждался.

Линмаус вновь и вновь вспоминал их последнюю встречу, и это больно бередило ему душу. Думал он и о том, сколько времени уйдет на то, чтобы жители Крукт-Хорна вновь стали его уважать. Как скоро он, некогда кумир мальчишек, герой, которому хотели подражать молодые парни, и объект обожания девушек Дикого Запада, вновь обретет славу?

Неожиданно в дверь номера негромко постучали. Линмаус повернулся на правый бок, схватился за рукоятку револьвера, висевшего у него на левом боку, и крикнул, чтобы входили. Дверь отворилась, и в комнату вошел служащий гостиницы. Он протянул Ларри записку, которую, по его словам, только что передал какой-то мексиканец на взмыленной лошади, подскочивший к веранде.

— Если в этой записке предложение работы, то поставьте нас в известность, когда съедете, — произнес служащий. — А то на ваш номер много желающих!

«Что ж, весьма прозрачный намек на то, что мое присутствие здесь нежелательно», — подумал Линмаус, но промолчал — у него были проблемы, и поважнее, чем эта. Не говоря ни слова, он просто махнул клерку, чтобы тот убирался, и раскрыл записку.

Письмо было написано большими округлыми буквами, какими обычно пишут женщины. Но послание пришло от Гарри Дея.

Оно гласило:

«Дорогой Ларри!

Был в Джексон-Форде. Видел Джея Кресса, ребят Дэниельсов и Черри.

Должен сказать, что девушка меня просто потрясла. Правда, она не очень-то усердно посещала школу. Ну и что из этого? Чтобы правильно излагать свои мысли, университетов заканчивать не надо. А сколько в ней энергии и решимости! Ну просто дух захватывает!

Короче, она — удивительное создание. Будь я повыше ростом, весом на десять фунтов больше да более мужественного вида, я бы в нее влюбился. Одного взмаха ее ресниц достаточно, чтобы лишиться сознания. Я смотрел на нее и все время повторял: «Какой же я дурак! Просто осел». Вот вкратце о Черри, но об этой девушке я мог бы написать целую книгу.