Вне всяких сомнений - [2]

– А вот! – И он показал ядовитую карикатуру на губернатора Вортуса с его длинной физиономией, узкими губами и лысым лбом под высокой алой губернаторской шапкой. Гигантские оттопыривающиеся уши придавали зловещему лицу сходство с развернувшим крылья стервятником. Простая подпись под карикатурой призывала:

«НЕТОПЫРЬУХОГО В ГУБЕРНАТОРЫ!»

– Вот-вот! – вскричал Робар. – Именно то, что там требуется. Юмор! Если бы мы могли поместить эту карикатуру на первой странице «Возрождения Му» и подсунуть по номеру под дверь каждого избирателя в провинции, это сразу же все изменило бы. Один взгляд на эту рожу – они обхохотались бы и кинулись голосовать за нашего Талуса! – Он отодвинул набросок на расстояние вытянутой руки и разглядывал его, сосредоточенно сдвинув брови. Потом посмотрел на своих друзей. – Слушайте, олухи, а почему бы и нет? Хоть последний номер приперчим. Ну, как? Идет?

Клевум сказал с тревогой:

– Ну… не знаю. Откуда ты возьмешь деньги? И даже если Орик раскошелится, как мы сумеем распространить такой тираж? А в случае удачи неизвестно, чем это обернется для нас – у противника хватит денег и времени для ответного удара.

Робар скривил губы.

– Вот чем вознаграждаются идеи в этой кампании – возражения, возражения и снова возражения!

– Погоди, Робар, – вмешался Дольф. – У Клевума есть основания брыкаться, но в главном ты прав. Главное – чтобы Простой Избиратель от души посмеялся над Вортусом, верно? Так почему бы не отпечатать листовки с моей карикатурой и не раздавать их перед участками в день выборов?

Робар побарабанил пальцами по столу и вынес приговор:

– Хм-м… нет! Ничего не выйдет. Держиморды Вортуса насажают синяков нашим активистам и отберут листовки.

– Ну а если перерисовать Нетопырьухого на полотнища и развесить их возле избирательных участков так, чтобы голосующие их обязательно увидели?

– Та же беда. Держиморды посрывают их еще до открытия участков.

– Знаете, ребята, – вмешался Клевум. – Нам требуется что-то большое, видное отовсюду, притом прочное и массивное, с чем губернаторским прихвостням не справиться. Каменные истуканы в два этажа высотой были бы в самый раз.

Робар искривил губы еще сильнее.

– Клевум, если ничего умнее ты придумать не можешь, так хоть помолчал бы! Да, истуканы – прекрасная идея, будь у нас в распоряжении сорок лет и десять миллионов золотых.

– Робар, подумать только, – съязвил Дольф со злоехидной усмешкой, – отдай тебя твоя матушка в жрецы, ты мог бы насгущать столько истуканов, сколько пожелал бы, без тревог, хлопот и расходов.

– Верно, умник. Но тогда бы я не занимался политикой… Погодите!

– А?

– Сгущение! А что, если мы сгустим столько истуканов Нетопырьухого…

– Каким это образом?

– Знаете Кондора?

– Траченого молью петуха, который опивается в «Пляшущем ките»?

– Ага. Бьюсь об заклад, он их налепит столько, сколько нам надо.

– Из него же песок сыплется! И к тому же он не инициирован. Так, дешевый колдунишка. Читать по ладони в харчевнях да составлять гороскопы – вот и все, на что он способен. Даже любовное зелье жарить толком не умеет. Я как-то на собственном опыте убедился!

– Не воображай, будто ты его хорошо знаешь! Однажды вечером он нализался и поведал мне историю своей жизни. Прежде он был жрецом в Египте!

– И почему же он там не остался?

– В том-то и соль! Он не ладил с Верховным жрецом и как-то ночью напился, да и сгустил статую Верховного жреца в таком месте, где она всем бросалась в глаза, и такую большую, что видна она была издалека. Вот только голову Верховного жреца он насадил на туловище зверя.

– О-го-го!

– Ну и утром, когда он протрезвел и вспомнил, что натворил, то сразу ударился в бега. Устроился в Красном море на грузовое судно, да и приплыл сюда.

Во время этого разговора лицо Клевума вытягивалось все больше и больше. Наконец он не выдержал.

– Вы, два идиота, даже не вспомнили, как карают за противозаконное использование жреческих тайн!

– Заткнись, Клевум! Если Талус победит, он все уладит. А если мы проиграем выборы… так на всем Му для нас не найдется безопасного убежища, устроим мы эту штуку или нет.

Убедить Орика оказалось очень непросто. Как политик, он был сама любезность, но как организатор предвыборной кампании Талуса и, следовательно, шеф Робара, Дольфа и Клевума он, в чем юноши не замедлили убедиться, оказался крайне осторожным, хотя и сохранял приятельский тон.

– Хм-м… да… право не знаю, – сказал он. – Боюсь, Талусу это не понравится.

– А зачем ему знать заранее?

– Ну, мальчики… право же! Э… не хотите же вы, чтобы я скрыл от него…

– Орик, но ты же прекрасно понимаешь, что мы наверняка проиграем, если не примем какие-то меры, и побыстрее.

– Робар, откуда такой пессимизм? – Выпуклые глаза Орика излучали фальшивую уверенность в будущем.

– А соломенное голосование? Не слишком-то много оно обещает! В сельских местностях мы проигрываем один к двум!

– Ну-у… Может быть, ты и прав, мой мальчик. – Орик дружески положил ладонь на плечо юноши. – Хорошо, предположим, что мы и правда проиграем выборы. Му же не один день строился. И я хочу, чтобы вы знали, как высоко мы ценим ваше самоотверженное усердие, независимо от исхода. Талус его не забудет, как и… э… я… Благодаря вам и таким, как вы, мы, старшее поколение, можем не опасаться за судьбу Му!