Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - [6]

Большая часть вакансий на должности командиров пехотных и кавалерийских полков заполнялась за счет офицеров Генерального штаба и гвардейского корпуса или за счет тех, кто никогда не входил в штат данного полка. Естественным результатом этого стало то, что те, кто не отличался особым усердием в службе, всегда имели для себя оправдание: упорный труд не имеет никакого смысла. И таким людям было позволено занимать свои должности до достижения предельного возраста, после чего они спокойно отправлялись на пенсию, до этого момента не давая возможности расти по службе более грамотной и активной молодежи.

Распределение работ в командной цепочке было организовано слабо. Корпусным, бригадным и батальонным командирам приходилось не слишком много трудиться, в то время как командиров дивизионного, полкового и ротного звена перегружали административными мелочами. Постоянное написание писем и составление рапортов, по замечанию одного из писателей, являлось тем «злом», которое «было способно утопить любые полезные преобразования в море чернил». Это отнимало так много времени боевых офицеров, что к реальной боевой работе – подготовке своих солдат к войне – они могли приступить лишь после того, как были вымотаны, подобно выжатым лимонам. В 1913 г. командир одной из батарей в Средней Азии подсчитал, что ежегодно его батареи приходилось отправлять в адрес командования примерно 4500 писем и рапортов. Правда, при этом он сделал оговорку, что «их могло быть не больше 3500, но офицер интендантской службы был чересчур добросовестным»! Командир другой батареи, расквартированной в Казани, отмечал, что его подразделение ежегодно отправляет наверх по 8 тыс. писем.

Наиболее грамотные офицеры поступали в Академию Генерального штаба в слишком молодом возрасте, не успев вникнуть во все тонкости службы в полку и не имея опыта командования большим количеством солдат. Пройдя трехгодичный курс обучения в этом учебном заведении, они обеспечивали себе безостановочный карьерный рост при условии отсутствия трений с кем-то из влиятельных представителей вышестоящего начальства. Таким образом, у них отсутствовал дальнейший стимул проявлять инициативу на службе. В опубликованной в 1912 г. газетой «Русский инвалид» статье описывалась жизнь типичного офицера Генерального штаба. Обычно эти офицеры покидали стены академии, успев прослужить по 6–8 лет. Предполагалось, что после этого в течение двух лет они будут командовать ротой или эскадроном, однако это условие редко соблюдалось. Последующие 4 года проходили на одной из второстепенных должностей в штабе дивизии, корпуса или крепости, и получалось, что молодому офицеру приходилось видеть солдат только во время учений. «Через шесть лет после окончания академии, то есть имея выслугу 12 или 14 лет службы, офицер Генерального штаба становится подполковником. Потом он потихоньку перебирается в штаб своего округа или армии, но характер службы остается прежним. Он никогда ничего не решает и никогда не выражает свое мнение. Он проводит время, занимаясь проверкой и скрупулезным выполнением чужих решений. Единственные качества его характера, которые он при этом имеет возможность развивать, – это самоконтроль и предельно преданное уважение к тем, от кого, как он знает, зависит его продвижение по службе». Прежде чем получить назначение на должность полкового командира (обычно это происходит после 23–26 лет службы), офицер Генерального штаба имеет непосредственный контакт с солдатами в течение лишь одного относительно продолжительного периода времени – когда он четыре месяца проходит стажировку на должности командира батальона или офицера управления, если речь идет о кавалерийском полке. Несмотря на весь пессимизм статьи, будет честным отметить, что офицеры Генерального штаба сумели продемонстрировать во время войны, что действительно являются элитой армии.

Офицеры полкового звена были подготовлены значительно слабее. Точнее, речь идет не столько о кадровых офицерах в полках, которые, как и их коллеги в других армиях, в основном погибли в первый год войны, а об офицерах из резерва, призванных по мобилизации и оторванных от гражданской жизни. Эти люди отражали в себе все те недостатки, что были присущи для национальной русской прослойки под названием «интеллигенция». В связи с тем, что в основном все они были хорошо образованными людьми, в свое время они проходили не полный курс армейской службы, а лишь «добровольный краткосрочный курс». До 1912 г. их делили на две категории: первая, наиболее грамотная часть, служила всего один год, те, кого относили ко второй категории, – два года. Однако и те и другие проходили службу в качестве рядовых или, в лучшем случае, унтер-офицеров. Теперь же, по мобилизации им предстояло заполнять офицерские должности. После принятия в 1912 г. нового Закона о военной службе всех «добровольцев-кратко-срочников» обязали служить по два года. Срок службы мог быть сокращен до полутора лет или одного года и восьми месяцев в случае, если эти люди успешно пройдут экзамен на офицерскую должность. Некоторые из такие офицеров показали себя блестящим человеческим материалом, но очень многие из них ненавидели военную жизнь и были чересчур ленивы для того, чтобы обеспечивать дисциплину или следить за тем, чтобы их подчиненным жилось более комфортно.