Влюбленный виконт - [13]

«Какой-нибудь очень счастливый человек, дурень ты этакий!»

Теперь она смотрела на него с нескрываемым раздражением. В этом смысле между ними ничего не изменилось.

— Люку удалось уцелеть во время войны в Испании, — заметил Майлз, отвечая на ее взгляд с непоколебимой твердостью. — У него есть титул, он богат, ему тридцать лет. Он не нуждается в том, чтобы над ним дрожали. Думаю, он разозлился бы, узнав, что мы ведем такие разговоры.

Она с воинственным видом скрестила руки под грудью.

— Да ведь он никогда не узнает, что мы их ведем, не так ли? И я все равно считаю, что ты мог бы хотя бы поговорить с ним. Не знаю почему, но он относится к тебе с симпатией.

Элизабет умела уколоть его, как никто другой. Майлз помедлил, а потом ответил:

— Твоя способность расточать комплименты равняется моей. Я мог бы назвать множество причин, почему он относится ко мне с симпатией: главное, потому что у меня нет склонности вмешиваться в его жизнь.

— Я только прошу тебя…

— Нет. — Со стороны оркестра донеслось несколько знакомых мелодий. Майлз выгнул брови и посмотрел на свою сестрицу. — Разговор окончен, Эл. Давай потанцуем? Если только, конечно, ты не жаждешь танцевать следующий вальс с Портером, который явно направляется к нам.

Ему удалось отвлечь ее от разговора. На лице ее мелькнуло выражение страха.

— Я бы предпочла танцевать с тобой. Пошли быстрее.

— Я, конечно, весьма польщен. — Он схватил ее за руку и повел в центр зала. — Портер смертельно скучен, и все такое.

У Элизабет хватило такта рассмеяться. Она проявляла чувство такта и иначе — когда кружилась в его объятиях, хотя их, естественно, разделяло вполне пристойное пространство и ее рука чопорно лежала на его плече.

Они танцевали вдвоем множество раз, поскольку у них был один учитель танцев и, по существу, они учились вместе. Ведомые инстинктом, они двигались в совершенном согласии с живой музыкой, делали предписанные па, и ее тело волнующе покачивалось рядом с ним.

Он понимал, что эти соблазнительные движения, когда ее пышные юбки касались его ног, были бессознательными. Просто это ему так казалось, хотя и было совершенно пристойным. Во время этих уроков танцев он обретался в раю, хотя отчасти и в аду тоже.

Будь оно все проклято!

Когда же именно он влюбился в нее? Майлз не мог вспомнить. Не было яркой вспышки, когда он осознал этот момент, никакие трубы не звучали, он не заметил также и Купидона, стоящего где-то наготове с полным стрел колчаном за спиной. Они взрослели, и он стал сознавать это совершенно внезапно, также, как внезапно замечаешь, что небо синее или что зеленый цвет сельского пастбища собирается в фокус. Оно существовало, и все тут.

Когда Элизабет начала превращаться из девочки в женщину, она была очень невинна и бессознательно красива. Это было несколько лет назад — сейчас ей было всего девятнадцать, — но он делал все возможное, чтобы сохранять дистанцию, и это было не слишком трудно в те годы, когда он обучался в Итоне, а потом в Кембридже. Он рано окончил университет и вернулся домой в Беркшир как раз тогда, когда Элизабет готовилась к своему появлению в свете. Тогда-то, по возвращении, он был вынужден признать, каково в реальности его положение.

Она смотрела на него иначе.

То было не единственным, что мешало ему ухаживать за ней. Он был всего лишь приемным сыном баронета, и его ничто не ждало, кроме скромной части наследства. Ни титула, ни состояния, ни аристократической родословной. Правда, его дед имел графский титул, но отец был самым младшим сыном из четверых, а умер, когда Майлзу исполнилось два года.

Напротив, брат Элизабет был богатым виконтом, приданое за ней давали щедрое, а она была и умна, и красива. Короче говоря, она может — и так оно и будет, без сомнения, — найти гораздо лучшую партию, чем он.

Это была холодная, неприятная правда. Он продолжал играть свою роль брата и друга детства, потому что это было хотя бы кое-что, и помимо его упрямой страсти Элизабет была и всегда будет его лучшим другом. Поэтому они препирались, как обычно, и его тайна была в сохранности.

— Дядя Чез сказал, что ты убедил его вложить деньги в твою судоходную компанию. — Танцуя, Элизабет смотрела на него из-под густых ресниц. — Люк, насколько я понимаю, тоже подумывает об этом.

Эта компания была его идеей, и хотя Майлз был в достаточной степени уверен в этом рискованном предприятии, но не совсем хотел объявлять его исключительно своим.

— Инвесторов очень много, — сказал он уклончиво, увлекая Элизабет в поворот и придерживая за гибкую талию. — Компания не только моя.

— Хм.

— Что это значит?

Она прищурилась.

— Это значит, что, когда ты напускаешь на себя этот особенно закрытый вид, тебе есть что скрывать. Я тебя знаю.

Хотелось бы ему, чтобы она его знала и в библейском смысле. Он научил ее плавать, ездить верхом на пони, лазать по деревьям… ему страшно хотелось научить ее медленным, долгим, томным любовным ласкам, посвятить ее в радости плоти основательно, чтобы оба они задохнулись, а потом насытились…

Ему не позволили рассказывать, что королевская семья тоже решила вложить деньги в его компанию. Если эти попытки окажутся успешными, а он был совершенно уверен, что это вполне возможно, когда-нибудь он станет богатым человеком.