Влюбленный призрак - [41]

– Я займусь этим после полуночи.

Раймон положил руку сыну на плечо.

– Ты прав, мы верно поступили, что прилетели сюда. Только обещай мне одну вещь.

– Сначала скажи какую, а там видно будет.

– Ты когда-нибудь вернешься в Сан-Франциско и выступишь в Дейвис-холле. После концерта, когда публика устроит тебе овацию, ты вспомнишь отца.

– Я вспоминаю тебя каждый раз, когда поднимаюсь на сцену.

Раймон немного помолчал.

– Нам надо было больше времени проводить вместе, – сказал он. – Оставаться лучшими друзьями на свете. Мне хотелось служить для тебя образцом, лепить тебя по своему подобию, передавать тебе свои ценности, но это требовало соблюдения некоторой дистанции. Грех гордыни со стороны человека, считавшего свою жизнь безупречной. Но то, чего ты достиг, превосходит все мои ожидания. Я не говорил тебе достаточно часто, как сильно я тобой горд. Не только когда ты вырос, но и когда был ребенком. Твоя решительность, смелость, внимание к другим, этот свет в твоих глазах – все это наполняло меня уверенностью, что нет ничего невозможного.

– Хватит, папа…

– Избавься от ложной скромности, мешающей слышать важные вещи. У меня мало времени – я чувствую, что как будто постепенно растворяюсь. Поэтому я хочу, чтобы ты меня выслушал и дал мне это обещание.

Тома́ пристально посмотрел на отца и пообещал.

15

Тома́ быстрым шагом пересек Юнион-сквер, направляясь к магазинам напротив.

– Куда мы идем? – осведомился Раймон.

– Мне нужно купить одежду на вечер, – ответил Тома́.

– В спортивном магазине?

– Для кражи со взломом требуется что-то черное, как сама ночь, и более удобное, чем то, что на мне.

– У Арсена отлично получалось грабить в костюме, – напомнил Раймон.

Тома́ наскоро переоделся в доме на Грин-стрит, после чего они с отцом высадились в шести улицах от колумбария – предосторожность для заметания следов, которую Раймон почерпнул из телесериалов. Отпустив таксиста и дождавшись, чтобы машина скрылась из виду, они дошли до перекрестка бульвара Гири и авеню Бомон, где Раймон застыл как вкопанный перед заведением под названием Mel’s Drive-in.

– Настоящий «драйв-ин»! – воскликнул он с видом восторженного мальчишки, указывая на синюю неоновую вывеску. – Прямо как в кино пятидесятых годов! Зайдем, неразумно нарушать закон на пустой желудок, не хватало, чтобы ты грохнулся в голодный обморок.

Тома́ посмотрел на часы. Полночь еще не наступила, к тому же отец, говоря о еде, был недалек от истины. Заглянув в закусочную, он убедился, что внутри все соответствует их ожиданиям.

Вдоль витрины тянулся ряд боксов с сиденьями из зеленой искусственной кожи, вокруг пластиковых столов теснились стулья, у барной стойки высились вращающиеся табуреты, у колонны стоял разноцветный музыкальный автомат.

– Ты только полюбуйся! – продолжал радоваться Раймон. – А ведь я танцевал с твоей матерью под Rock Around the Clock! Мелочь найдется?

Тома́ порылся в карманах и опустил в прорезь монету в 25 центов. По залу разнеслась песня в исполнении Билла Хейли, клиенты за стойкой удивленно оглянулись. Тома́ с отцом уселись в боксе. Официантка в розовом платьице и белом фартуке принесла Тома́ меню и чашку кофе.

– Мне снова двадцать пять! – простонал Раймон, гладя ладонью зеленое сиденье.

– Ты часто бывал в драйв-ин?

– Каждый четверг я ходил в кино и во время фильма мечтал поужинать в таком месте. После сеанса мы с приятелями расхаживали по тротуарам, выпятив грудь, – изображали кинозвезд. Мир лежал у наших ног. Ты не представляешь, как я счастлив здесь оказаться. Впервые вижу все это не на экране, а наяву.

Глядя на отца, Тома́ заметил, что тот еще сильнее помолодел. Потому ли, что осуществилась его мечта, или потому, что время, как в звучащей на весь зал песне, потекло в обратную сторону?

Вскоре после полуночи они дошли до ограды парка, и Тома́ убедился, что она гораздо выше, чем он представлял, да и ногу было поставить некуда, одни вертикальные прутья. Подпрыгнуть и зацепиться за острые наконечники, чтобы подтянуться, и думать было нечего – так можно было проткнуть себя насквозь.

– Жаль, что я не могу тебя подсадить, – простонал Раймон. – С ума схожу от своей ущербности!

– На твоем месте я бы не жаловался, – отозвался Тома́. – Но, боюсь, наша авантюра завершилась, не начавшись.

Он подошел к каменной колонне ворот и проверил неровности между блоками.

– Может, и получится…

С этими словами он попытался взобраться на колонну.

– Смотри шею себе не сверни! – причитал отец, ждавший его с внутренней стороны ворот.

Тома́ успешно преодолел преграду и спрыгнул в мокрую траву.

Они направились к административным корпусам. Раймон прокладывал путь, высматривая сторожей, Тома́ следовал за ним по пятам.

– Ты уверен, что это то самое окно?

– Так же как и в том, что прихожусь тебе отцом, а мы с тобой похожи как две капли воды.

Тома́ нагнулся за камнем, намереваясь разбить стекло.

– Надеюсь, здесь нет сигнализации.

Раймон задержал его предостерегающим жестом.

– Подожди! Я слышу какой-то звук. Спрячься! Я проверю, в чем дело.

Спрятаться можно было в единственном месте – за скамейкой посреди лужайки, но, чтобы до нее добраться, предстояло пересечь открытое пространство. Месяц светил в небе достаточно ярко, чтобы Тома́ опасался быть обнаруженным. Ему ничего не осталось, кроме как распластаться между двумя кустами шиповника. При этом он ободрал себе руки и ноги о колючки и прикусил губу, чтобы не застонать от боли.