Влюбленные мошенники - [133]

Терпение не входило в число его добродетелей, и Рубен в который раз подумал о том, что по своему нраву Генри – увы! – совершенно не подходит для такой профессии, как виноделие, состоящей, по сути, главным образом из умения ждать.

Рене уже держал две пробные бутылки в ведерке со льдом. Коренастый молчаливый француз нервничал не меньше, чем сам Рубен, но старался не подавать виду. Они познакомились пять лет назад в Эперне. Рене Морель работал ассистентом винного мастера в одном из прекрасных старинных замков. Рубен пригласил его поработать над производством марочных вин на виноградниках Сонома-Вэлли в Калифорнии. Они дали друг другу нечто вроде обета, и предстоящая церемония должна была подтвердить или опровергнуть их умение держать слово.

Сняв металлический зажим, Рубен бережно откупорил первую бутылку. Пробка хлопнула с негромким, словно шепчущим звуком, в точности как требовалось этикетом. Из горлышка показался легкий дымок. Когда он будет рассказывать Грейс о своем достижении, решил Рубен, он назовет этот звук тихим голосом торжества, просто чтобы ее подразнить. Рене на три четверти наполнил два дегустационных бокала с полой ножкой и протянул один из них Рубену. Они обменялись взглядами, полными взаимопонимания, поверх ободка бокалов.

– Хорошая шипучесть.

– Первоклассная шипучесть. И великолепный цвет.

– Цвет хороший, – скромно согласился Рене, всегда предпочитавший сдержанность в оценках. – Потом выйдем на свет и проверим как следует.

Он сунул нос в бокал.

– Просто мечта, – провозгласил Рубен, втянув в себя букет.

Его возбуждение росло. Букет настоящего шампанского ни с чем нельзя было сравнить. Это был запах искушения. У этого вина был особенный, ни с чем не сравнимый аромат.

– Хорошо, – изрек наконец Рене.

– А может, не просто хорошо, а немного лучше? – попытался прощупать почву Рубен.

Рене все еще не слишком бойко изъяснялся по-английски. Особенно плохо ему давались прилагательные.

– Да, – согласился он после нескончаемой паузы. – Немного лучше.

Генри уже готов был взорваться. «Вы пить-то будете?» – было написано у него на лице.

Они выпили.

Разлив 1891 года уже три года пребывал в бутылках. Рубен признавал один-единственный метод изготовления шампанского: тот, что был принят в Шампани. В соответствии с этим методом, содержимое бутылки, из которой они сейчас пили, подверглось двум сотням различных операций. Он составил себе твердое мнение о результате, но не смел высказать его вслух.

А Рене нельзя было торопить. Рубен уже начал терять терпение, прямо как Генри. Он сверлил француза взглядом, пытаясь по выражению его лица определить, что он думает, но поджатые губы и шевелящиеся ноздри сами по себе могли означать все, что угодно.

Наконец в тот самый момент, когда Рубен уже подумал, что придется его встряхнуть, Рене поднял взгляд и изрек свое суждение.

– Хорошо, – сказал он.

– Хорошо? – разочарованно протянул Генри. – И все?

– Насколько хорошо? – тихо спросил Рубен. Рене улыбнулся, чего с ним почти никогда не случалось, возможно, из-за крупной щели между двумя передними зубами.

– C'est magninque, mon ami. C'est epatant… formidable. C'est tout[60]

Генри сплясал джигу.

– Значит, вам понравилось? Рубен громко рассмеялся.

– Да! Оно изумительно: жаль, что тебе нельзя попробовать. Тонкий привкус «Шардонне» просто бесподобен. Классический вкус – устойчивый, живой, насыщенный…

– Не слишком терпкий или резкий, – вставил Рене.

– Но и не слишком навязчивый…

– Нет-нет, только не это. Настоящее гармоничное вино, насыщенное, с тонким букетом. Мягкое, но не субтильное. Полное жизни. C'est joyeux – веселое вино, как у нас говорят.

– Я хотел бы назвать его «Сонома Игристое», – смело заявил Рубен.

Это название он придумал давным-давно, несколько месяцев назад, когда впервые почувствовал, что получит классическое шампанское, но ни с кем своими надеждами не поделился.

– А почему бы и нет? – все еще улыбаясь, согласился Рене. – По моему мнению, можно было бы добавить «De luxe»[61].

На такое даже сам Рубен не смел рассчитывать.

– "Виноградник «Ивовый пруд». Сонома Игристое. Брют[62] . Высшего качества", – любовно произнес он вслух, воображая, как это будет выглядеть на этикетке.

– А может, все-таки наклеим французскую этикетку? – в последний раз попытал счастья Генри. – Говорю тебе, мы могли бы взять за него вдвое больше!

Рубен безнадежно закатил глаза. Он вдруг почувствовал, что и минуты больше не может прожить без Грейс.

– Генри, тащи вторую бутыль, – скомандовал он. – Давай поднимемся наверх. Рене, мы должны это отпраздновать.

– Oui, plus tard[63], – как и следовало ожидать, откликнулся Рене, для которого дела всегда были на первом месте. – Сначала я должен кое-что закончить, потом приду.

– Ладно, увидимся позже и обговорим условия продажи.

Полный нетерпения, Рубен покинул контору, не дожидаясь Генри, бегом пересек основное хранилище и взобрался по ступенькам.

Наконец-то! Коляска стояла перед домом, Ай-Ю разгружал покупки.

– Где Грейс? – окликнул его Рубен.

– В доме!

Даже на расстоянии обычно невозмутимый китаец выглядел взволнованным. «Но не может же быть, чтобы он знал о результатах дегустации! Откуда ему знать?» – удивился Рубен.