Влюбленные лжецы - [78]

— Отлично, — сказал Ральф. — Дело сделано.

И хотя сам был явно пьян и едва держался на ногах, начал методично раскладывать дрова между полированными латунными подставками и разжигать камин.

Джек из всех сил старался побыстрее уйти из комнаты, но его мотнуло к стене; тогда он решил использовать ее как опору. Одно его плечо тяжело скользило по стене, тогда как все его внимание сосредоточилось на переставлении ног по ворсистому ковру цвета шампанского. Джек смутно сознавал, что Ральф закончил возиться с камином и, шатаясь, прошел мимо него в холл, пробормотав: «Пошли» и оставив его одного в предательски неустойчивой, но, к счастью, открытой комнате. Ярко освещенный дверной проем был очень близко, всего в нескольких шагах, но тут колени у Джека ослабели и подогнулись. Он почувствовал, что плечо скользнуло не вперед, а вниз по стене, потом желтый ковер качнулся и стал медленно приближаться, пока не превратился в логичную и необходимую опору для его рук и щеки.

Какое-то время спустя его разбудили негромкие голоса и смех. Он лежал, глядя на открытую дверь, и прикидывал, успеет ли добраться до нее, обнаружив вдруг, что Джилл Джарвис и Клифф Майерс обнимаются на том же ковре, у камина, в десяти или пятнадцати футах за его головой.

— А что это за тип на полу? — поинтересовался Клифф Майерс. — Он что, тоже здесь живет?

— Вроде того, — ответила Джилл. — Он безобидный. Он принадлежит Салли. Она сейчас придет его забрать, или Ральф его утащит, а может, он и сам уберется. Не беспокойся.

— Да я, блин, и так ни о чем не беспокоюсь. Пытаюсь сообразить, как повернуть вон то полено и не обжечь варежки. Подожди-ка. Вот. Получилось.

И Джек, хоть и был пьян, с презрением отметил, что Клифф Майерс говорит «варежки», а не «руки». Так говорят только тупые болваны — будь он десять раз под прессом робости от всего этого флирта или все еще в шоке от смерти жены.

— Знаешь, — тихо сказала Джилл, — а ты парень что надо, Клифф.

— Правда? А ты классная девчонка.

Последовало чмоканье, довольное мурлыкание и стоны, означавшие, что он ее тискает, потом звук расстегиваемой молнии. (Сзади на платье? Или у него на ширинке?) Это было последнее, что слышал Джек Филдс: ему удалось кое-как подняться и выскочить к чертовой матери из этой комнаты, захлопнув за собой дверь.

Он еще не настолько пришел в себя, чтобы сразу же отыскать дорогу в комнату Салли, и уселся на лестничной площадке, обхватив голову руками и пытаясь обрести равновесие. Через несколько минут он почувствовал, как вся лестница трясется, и услышал голос Ральфа: «Дорогу! Пожалуйста, дорогу!» Крепкий маленький гаваец поднимался по лестнице с удивительной скоростью и энергией. Его искаженное от напряжения лицо сияло счастьем, в руках он держал то самое гигантское бревно, что лежало в погребе отдельно от прочих. «Дорогу, пожалуйста!» — выкрикнул он еще раз. Джек подвинулся, и Ральф, не останавливаясь, чтобы постучать в дверь, распахнул ее плечом и ввалился внутрь. Света было достаточно, чтобы увидеть, что Джилл и Клиффа у камина уже не было — по-видимому, они улеглись в постель.

— Прошу прощения, мисс! — кричал Ральф, спеша к камину со своей ношей, — Прошу прощения, сэр! Это вам от командира роты!

И он с грохотом швырнул огромное бревно в огонь, так что зазвенели подставки для дров и взметнулся фейерверк оранжевых искр.

— Ральф, ты идиот! — крикнула Джилл из своего будуара. — Сейчас же убирайся отсюда!

Но Ральф уже выбегал из спальни, так же стремительно, как и вбежал, хихикая при мысли, как, наверно, смешно все это выглядело. Вслед ему из постели несся густой баритон — это был смех человека, которому, возможно, вскоре было суждено стать самым выдающимся руководителем инженерной компании во всей Калифорнии и который всегда гордился тем, что знает, как открыть подлинный талант у молодых людей, которым он платил зарплату.

— Что ж, думаю, что мы оба вчера были не на высоте, — сказала Салли на следующее утро, сидя перед зеркалом у туалетного столика и пытаясь хоть как-то привести в порядок волосы.

Была суббота, на работу идти не надо, и она сказала, что не знает, чем бы ей хотелось заняться.

Джек оставался в постели, размышляя, не перейти ли ему на умеренное употребление пива до конца жизни.

— Думаю, вернусь к себе на побережье, — сказал он. — Надо поработать немного.

— Хорошо. — Она встала и без всякой цели подошла к одному из многочисленных французских окон своей комнаты. — О господи, подойди, посмотри на это, — сказала она. — В самом деле, взгляни.

Он не без труда поднялся и подошел к окну, выходящему на бассейн. На водной глади возлежал Клифф Майерс. Он плавал на спине, в темно-красных шортах до колен, несомненно принадлежавших Вуди Старру. Джилл стояла на краю бассейна в сногсшибательном бикини и, по-видимому, звала его, держа в каждой руке по стакану с ярким коктейлем.

— «Бренди-Александр», — объяснила Салли. — Когда я спустилась на кухню выпить кофе, Ниппи посмотрела на меня озабоченно и спросила: «Салли, вы не знаете, как готовить „Бренди-Александр“? Мисс Джарвис велела мне сделать целое ведро коктейля, а я не знаю, как его готовить. Есть у нас какая-нибудь книга про это?» — Салли вздохнула. — Итак, все сработало как по нотам, верно? Мистер Майерс и миссис Джарвис на наших глазах вкушают утренние коктейли у края бассейна на третье утро после кончины миссис Майерс. — Помолчав, она добавила: — И все же это более здоровое времяпрепровождение для Джилл, по сравнению с тем, как она обычно проводит утро: сколько лет я ее знаю, она лежит в постели до полудня с кофе и сигаретами, без устали решая эти идиотские кроссворды.