Влюбленные лжецы - [28]

«Зачем вообще все эти разъяснения? — не раз упрекала его жена. — Кому какое дело? А как насчет всех тех американцев, что живут на проценты с банковских вкладов?» Высказавшись, она обычно возвращалась или к плите, или к мойке, или к гладильной доске, или принималась ритмично и грациозно расчесывать свои длинные каштановые волосы.

Кэрол, хорошенькая девушка с востроносым личиком, вышла за него слишком рано, — по ее же собственным словам, которые она повторяла достаточно часто, — и ей понадобилось не очень много времени, чтобы понять: Лондон она терпеть не может. Этот город казался ей слишком большим, однообразным и негостеприимным. Можно было пройти пешком или проехать на автобусе много миль, но так и не встретить ничего приятного глазу, а с наступлением зимы на улицах появлялся туман с мерзким запахом серы: он окрашивал все в желтоватый цвет, просачивался сквозь закрытые окна и двери в комнаты и висел в воздухе, вызывая слезы и резь в глазах.

Кроме того, они с Уорреном уже давно не слишком ладили. Наверное, они оба понадеялись, что этот авантюрный переезд в Англию поможет им поправить отношения, но теперь трудно было даже вспомнить, надеялись ли они на это в самом деле. Нет, они не ссорились, — ссоры как раз относились к более ранней стадии их брака, — просто само повседневное общение друг с другом не доставляло им больше радости, и бывали такие дни, когда казалось, что они не в состоянии заниматься делами, не мешая друг другу, в их маленькой уютной квартирке на первом этаже: один вечно оказывался на пути у второго. «Ой, извини, — говорили они всякий раз, неловко задев друг друга. — Прости…»

Единственное, с чем им, пожалуй, повезло, так это с квартирой: арендная плата за нее оказалась чисто символической, потому что хозяйкой была Джудит, английская тетушка Кэрол, элегантная семидесятилетняя вдова, проживающая в полном одиночестве этажом выше. При встречах она мило говорила им, как они «прелестны». И сама она тоже была совершенно прелестна. С этой квартирой было связано лишь одно неудобство — правда, оговоренное заранее во всех подробностях: тетушка приходила пользоваться их ванной, потому что в ее квартире таковой не имелось. Каждое утро Джудит, вежливо постучав в их дверь, входила с царственным видом в халате до пят, источая извинения и улыбки. Позже она появлялась из ванной в облаке пара, с раскрасневшимся и посвежевшим старческим, но еще миловидным лицом, и медленно следовала в их гостиную. Иногда она задерживалась, чтобы немного поболтать, иногда нет. Однажды, уже взявшись за ручку двери, ведущей в коридор, она остановилась и сказала:

— Знаете, когда мы только договаривались, что вы будете здесь жить, я, помнится, подумала: «А вдруг они не понравятся мне?» Но сейчас все складывается так чудесно, и вы оба мне очень нравитесь.

В ответ они оба постарались, чтобы она почувствовала в их словах радость и нежную привязанность. После ее ухода Уоррен проговорил:

— Мило, правда?

— Да, очень мило. — Кэрол сидела на коврике, обувая дочку. В этот момент она как раз пыталась надеть ей красный резиновый сапожок. — Детка, не вертись! — произнесла она. — Мамочка и так устала.

По будням их дочурка Кэти посещала местный детский сад «Клуб Питера Пэна». Изначально ее отдали туда, чтобы освободить Кэрол и та могла бы подыскать в Лондоне какую-нибудь работу в дополнение к фулбрайтовской стипендии мужа. Но вскоре выяснилось, что по закону британские работодатели могут нанимать иностранцев, только если те обладают квалификацией, отсутствующей у претендентов-англичан, и Кэрол пришлось распрощаться с этой мечтой. Тем не менее они все равно продолжали водить девочку в садик, потому что ей там нравилось, а еще потому — хотя ни один из родителей не говорил об этом вслух, — что им было удобно, когда ее целый день нет дома.

А этим утром Кэрол особенно радовалась возможности остаться с мужем наедине: накануне вечером она твердо решила объявить ему о желании уйти. Уж теперь-то он не сможет не согласиться, что у них ничего не получилось. Дочку Кэрол заберет с собой в Нью-Йорк, а когда устроится, найдет себе работу — секретарши, администратора или какую-нибудь еще — и будет строить жизнь самостоятельно. Конечно, они станут переписываться, и, когда его фулбрайтовский год закончится, они смогут… ну да, тогда они все хорошенько обдумают и вместе решат, как быть дальше.

Весь путь до «Клуба Питера Пэна», пока Кэти болтала, повиснув у нее на руке, и всю дорогу обратно, когда она возвращалась одна и могла прибавить шагу, Кэрол шепотом репетировала свою роль. Но когда пришло время все громко высказать Уоррену, «сцена» оказалась совсем не такой трудной, как она опасалась. Похоже, Уоррен даже не слишком удивился, во всяком случае не настолько, чтобы отговаривать ее.

— Ну, ладно, — с хмурым видом твердил он, даже не глядя в ее сторону. — Ладно…

Вскоре он задал вопрос, который мучил и ее саму:

— А как мы объясним Джудит?

— Знаешь, я тоже об этом думала, — ответила Кэрол. — Как-то неловко говорить ей правду. Может, просто скажем, что у меня заболел родственник и поэтому мне с дочкой пришлось срочно вернуться домой?