Влиятельные семьи Англии - [46]

Папе пришлось бежать из Рима во время республиканского восстания 1848 года и искать себе убежища в Гаэте. Французские штыки вернули его в столицу, но события практически разорили, и он был вынужден обратиться за помощью к дому Шарля де Ротшильда в Неаполе. В то время, выражаясь мирским языком, кредит его святейшества считался не самым надежным, но Шарль был готов дать ему денег под низкий процент при условии, что стены римского гетто снесут, евреям разрешат свободно передвигаться по Папской области и с них будут сняты особые поборы. Еще он потребовал в залог церковное имущество. Папа, быть может, и принял бы первые условия, но не последнее, и потому обратился к своему защитнику Луи-Наполеону, который, в свою очередь, свел его с Якобом Ротшильдом. Якоб не просил никакого залога, но настаивал на выполнении первых условий Шарля, а именно на эмансипации евреев в Папской области. Монсеньор Форнарини, папский нунций в Париже, в самых общих словах заверил его, что святой отец имеет самые добрые намерения касательно своих подданных иудейского вероисповедания. После этого Пий получил заем на самых благоприятных условиях, но данные гарантии остались пустым звуком.

В 1852 году в семье еврейского торговца из Болоньи (относившейся к Папской области) заболел маленький сын Эд-гардо Мортара. Его нянька, неграмотная четырнадцатилетняя девочка по имени Мина Моризи, побоялась, что он умрет, и окрестила его. Эдгардо выздоровел, но нянька молчала о его крещении вплоть до 1858 года, когда сообщила об этом на исповеди. Священник доложил инквизиции, и 3 июня 1858 года офицер папской полиции в сопровождении двух жандармов схватил ребенка и доставил его в доминиканский монастырь. Через несколько месяцев его под вооруженной охраной доставили из Болоньи в Рим. Очевидец рассказывал, что он все время плакал и звал папу и маму. Офицер пытался всунуть ему в руки четки, но от этого он только рыдал еще пуще.

Сначала родителей держали в полном неведении. Им не сказали, почему приходили жандармы, почему забрали ребенка, что с ним станется. Лишь позднее они узнали о тайном крещении. Сначала Мортара обратился в инквизицию, прося вернуть ему сына, потом к кардиналу Антонелли, папскому госсекретарю, и, наконец, к самому папе. Святой отец ответил, что у отца только один способ вернуть ребенка, а именно последовать за ним в лоно церкви. Мать Эдгардо, отчаявшись увидеть сына, умерла от горя.

Когда об этом деле стало известно в других странах, поднялся международный крик возмущения. Протесты прошли в Турине, Париже, Лондоне, Амстердаме. Состоялся массовый митинг в Нью-Йорке, один из крупнейших в истории американской еврейской общины. Сэр Фрэнсис Голдсмид поставил вопрос перед палатой общин, и в конце концов 49 пэров и 36 членов нижней палаты выразили свой гнев и осуждение в письме и направили его министру иностранных дел. Их письмо, по словам «Таймс», выражало мнение «всей разумной Европы».

Совет представителей призвал отправить в Рим еврейскую миссию, но сэр Мозес все еще надеялся, что давление мирового общественного мнения может заставить церковь вернуть ребенка, но чем громче раздавались голоса протеста, тем упрямее становились церковники. «Пусть хоть весь мир и все христианство обнищают и облачатся во вретище, – заявляла немецкая клерикальная газета, – но ребенок, получивший крещение, должен остаться католиком».

Протесты начали постепенно стихать. Евреям пришлось справляться собственными силами. 5 апреля 1859 года сэр Мозес приехал в Рим.

Сэр Стрэтфорд де Рэдклифф, оказавший в качестве посла в Константинополе огромную помощь сэру Мозесу во время дамасского дела, теперь находился в Риме, и в этой новой трагедии сэр Мозес обратился к нему за советом.

«Дело представляется настолько очевидным, – сказал ему сэр Стрэтфорд, – что, по нашим понятиям, у вас не должно быть никаких трудностей с восстановлением справедливости; но, судя по тому, что говорят, боюсь, от вас потребуются все ваши способности, энергия и опыт, чтобы иметь хоть малейшую надежду на успех».

Сэр Мозес прибыл с благословением принца-консорта, рекомендательными письмами от британского правительства и Наполеона III, да и британский посол Одо Рассел оказывал ему всяческое содействие, но все было бесполезно. Мрачную правоту сэра Стрэтфорда подтвердили дальнейшие события. Когда Рассел пытался устроить сэру Мозесу аудиенцию с папой, один кардинал посылал его к другому, тот к третьему, а третий к первому. В конце концов сэра Мозеса принял кардинал Антонелли, но папа встречаться с ним отказался.

Эдгардо Мортара оставался в лоне церкви. Когда папское правление закончилось в 1870 году и Италия объединилась под властью Виктора-Эммануила, отец обратился к правительству с просьбой вернуть ему сына, но тот сам не пожелал возвращаться. Он поступил послушником к латеранским каноникам и был рукоположен в 1873 году. Он умер священником в бельгийском Буэ вскоре после того, как немцы вошли в эту страну в марте 1940 года.

Впервые за свою жизнь сэр Мозес вернулся с пустыми руками. Его нисколько не утешала мысль, что и другие тоже не смогли ничего добиться от Пия IX. Ему было семьдесят пять, и в своей неудаче он винил свои ослабевшие силы. «Боюсь, что вскоре течение лет лишит меня пока еще имеющейся возможности эффективно действовать в исполнение моего долга», – сказал он Совету представителей и предупредил, что в скором времени, вероятно, ему придется уйти в отставку с президентского поста.