Влиятельные семьи Англии - [153]

Что бы там ни думал Ллойд Джордж о прошлом или будущем евреев, идея в самом деле искренне его взволновала, и в конце войны он предложил Сэмюэлу стать первым высоким комиссаром по делам Палестины. Этот шаг, по выражению сэра Рональда Сторрза[95], был «гениальным прозрением».

В результате послевоенного урегулирования Палестина стала подмандатной территорией под властью Лиги Наций, мандат получила Британия и была обязана отчитываться перед Лигой. В итоге Палестина управлялась как имперская колония в рамках министерства по делам колоний, и высокий комиссар обладал всеми полномочиями и правами (и ограничениями) губернатора колонии. И в качестве губернатора колонии Сэмюэл получил рыцарское звание. В июне 1920 года сэр Герберт Сэмюэл, рыцарь Большого креста ордена Британской империи, отбыл в Палестину. Британия взяла на себя роль Персии в еврейской истории, Бальфур – роль Кира, а Сэмюэл – пророка и придворного Неемии.

В августе, в Шаббат после поста Девятого ава, соблюдаемого в память о разрушении Второго Храма и начале еврейского рассеяния, Сэмюэл вышел из дома правительства на окраине Иерусалима, направился в синагогу Хурва в Старом городе и там по традиции этого дня прочел из книги Исаии:

«Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш; говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его».

Час искупления, казалось, настал, но после эйфории наступило крушение иллюзий.

Сэмюэл еще в самом начале предупреждал Ллойд Джорджа, что его назначение высоким комиссаром «чревато тем, что меры, которые нееврейское население приняло бы от губернатора – британца и христианина, вызовут возражения, если их предложит еврей». И в итоге именно евреи почувствовали, что, стараясь быть беспристрастным, он несправедлив по отношении к ним, и, возможно, их опасения были не так уж и беспочвенны.

Весной 1920 года вспыхнули арабские бунты, в которых погибло шесть евреев. Вмешались военные и арестовали не только арабов-зачинщиков, но и Владимира Жаботинского, возглавлявшего небольшую группу оборонявшихся евреев. Сэмюэл в честь своего прибытия объявил амнистию и освободил и нападавших, и защитников.

В 1921 году освободилось место муфтия Иерусалима, религиозного главы мусульман, и Сэмюэл не без колебаний назначил его преемником Амина аль-Хусейни, члена видной арабской семьи. Он обладал необходимыми качествами для этого поста, но был среди зачинщиков мятежа предыдущего года и вышел на свободу по амнистии. «Вопреки пословице, – с горечью заметил Вейцман, – ставить пастухами волков – не всегда к лучшему».

Позднее в том же году арабы снова устроили погромы. Их быстро подавили, после чего Сэмюэл самолично объявил арабам, видным горожанам Рамлы, что еврейская иммиграция временно приостановлена. Похоже, устрашение немедленно возымело эффект.

Однако ошибкой, которая надолго запала в память сионистов, стал случай с Бейт-Шеаном. Администрация Палестины получила в свои руки более 100 тысяч акров богатой, хорошо орошаемой, плодородной земли между Галилейским морем и Бейт-Шеаном, которая когда-то принадлежала султану Абдул-Хамиду. Условия мандата требовали от властей «способствовать компактному поселению евреев на землях, включая государственные». Но бедуинские племена, уже некоторое время хозяйничавшие на этой земле, претендовали на нее по праву скваттеров, и Сэмюэл поддержал их. Еврейским поселенцам, которые с трудом добывали себе пропитание на пустынных холмах Галилеи, подобное разбазаривание обширной и плодородной территории показалось святотатством.

Таким образом, надежды, возлагавшиеся на Сэмюэла, уступили место горькому разочарованию. «Когда он пришел, мы смотрели на него с уважением, – сказал Бен-Гурион перед сионистским конгрессом в 1921 году. – Но что он дал нам? Амина аль-Хусейни в качестве муфтия Иерусалима».

Однако, если взять в целом пять лет администрации Сэмюэла, это был хоть и не золотой век мандата, но период неуклонного прогресса. Количество еврейского населения увеличилось вдвое с 55 тысяч в 1918 году до 103 тысяч в 1925-м, в основном за счет иммиграции. Тель-Авив превратился из поселка в 2000 человек в 30-тысячный город; население Хайфы выросло с 2 до 8 тысяч. Воды Верхнего Иордана, Ярмука обуздали для выработки электричества. Возникла новая промышленность. Уровень жизни повышался, страна преображалась.

Иногда Вейцмана огорчало то, как Сэмюэл вел дела, но, оглядываясь на прошлое, он смог понять, какие трудности стояли перед Сэмюэлом, какую пользу он принес стране, и выразил в письме свою благодарность:

«Мой дорогой сэр Герберт!

Не могу не послать Вам несколько строк, которые дойдут до Вас всего за несколько дней до Вашего отъезда из Палестины. Кажется, прошло уже без малого десять лет… с тех пор, как я имел честь впервые встретиться с Вами. Много воды утекло за это судьбоносное десятилетие, и Вам – к моей величайшей радости – посчастливилось заложить краеугольный камень в фундамент еврейского национального дома. Вы покидаете страну в уверенности, что проделанный Вами труд и мудрость, с которой Вы направляли судьбу Палестины, создали прочные условия для того, чтобы мы и дальше продолжали то, чему Вы столь успешно положили начало».