Влечение - [29]

Софи чуть не падала с ног. Она поняла, что если сейчас же не повернет к дому, то просто рухнет на землю от слабости. Недостойно так вести себя, подумала она. Ив не стоит таких мучений. Собравшись с силами, она повернула к дому и долго еще шла, заставляя себя держаться уверенно.

Когда же впереди показался дом Рулена, сердце ее чуть не остановилось. У дома стояла полицейская машина. Ее ждали. До этого мгновения. Софи не верила, что Ив все-таки поступит так, как пообещал. Она считала, что это были пустые угрозы, сказанные сгоряча. Теперь в ней будто что-то умерло. Но она гордо подняла голову и, стараясь скрыть тревогу, решительно направилась к машине.

У машины стояли двое мужчин — полицейский инспектор и Ив Каррер. Софи окинула Ива презрительным взглядом и прошла мимо него к полицейскому, не заметив, как потрясло Ива ее осунувшееся бледное лицо с лихорадочно горевшими глазами. Ив машинально шагнул к ней, испытывая нестерпимое, но абсолютно иррациональное желание защитить ее. Но Софи, держась так, будто его здесь и не было, уже подошла к полицейскому.

— Мадемуазель Дюфур? — спросил инспектор строгим тоном.

Софи кивнула, и он двинулся вслед за ней к дому. Войдя в гостиную, инспектор огляделся, увидел по-прежнему стоявшую на столе бледно-розовую вазу и, вероятно, несколько удивился. Обычно краденое не выставляют напоказ. Откашлявшись, инспектор сказал:

— Прощу прощения, мадемуазель, но, по поступившим к нам сведениям, эта вещь, — он указал на вазу, — возможно, является краденым имуществом.

— Ваши сведения ошибочны, — ответила Софи, стараясь не глядеть на Ива и не утратить достоинства. — Эта ваза принадлежала моей прабабушке.

— Допустим, — кивнул полицейский. — Можете ли вы представить доказательства своих прав на эту вазу?

Разумеется, никаких доказательств у Софи не было. Только слова матери. Поверит ей полицейский или нет, она должна все объяснить ему. Почти физически ощущая устремленный на нее сзади насмешливый взгляд Ива, она твердо проговорила:

— Боюсь, что сейчас не могу предоставит никаких доказательств. Я разыскала эту вазу здесь, в доме, по просьбе моей матери и по её описанию. Для меня вполне достаточно ее утверждения, что ваза принадлежит нам.

— Могу ли я поговорить с вашей матерью? — спросил полицейский.

Софи прикусила губу.

— Нет, это невозможно, — ответила она неохотно после небольшой паузы. — Дело в том, что мои родители сейчас в отъезде.

— А кто ваши родители и где они находятся?

— Мой отец— археолог, профессор Дюфур, — объяснила Софи.

Державшийся в стороне Ив с интересом вслушивался в ее слова. Сам-то он ничего не успел узнать о ее семье. Сейчас в нем все сильнее росло подозрение, что все происходящее вызвано каким-то недоразумением. Однако ничто не могло поколебать его уверенность что эта ваза — из дома Батистена.

— Сейчас он и моя мама, — продолжал Софи, — в экспедиции в Египте. Раскопки только что начались, и мне не хотелось бы прерывать их, вызвав родителей сюда.

— Кроме них, может ли кто-нибудь подтвердить права вашей семьи на эту вазу? Насколько я понимаю, никто?

— Да, вы правильно понимаете, — тихо ответила Софи, пытаясь унять дрожание губ и запрещая себе думать о том, как торжествует сейчас Ив.

— Месье Каррер, вы по-прежнему считаете, что эта ваза украдена из дома Батистена Гренье? — обратился полицейский к Иву.

— Не считаю, а твердо знаю, — поправил его Ив. — Я сам, по просьбе Батистена, оценивал эту вазу, и, как вам известно, она числится среди вещей, украденных из его дома.

Инспектор пристально смотрел на Софи, и та чувствовала себя под его взглядом все более неуютно. Нет, она не признавала за собой никакой вины, но… Что, если она ошиблась и это не та ваза, которую описывала ей мать?

— Мама хорошо помнит, что такая ваза всегда стояла в комнате прабабушки, — запинаясь, сказала она. — Но если произошла какая-то ошибка…

— Ошибка? — фыркнул Ив, но, встретив яростный взгляд Софи, осекся.

— Если произошла какая-то ошибка, — твердо повторила она, — поверьте, мама первая скажет вам об этом. Я же могу только…

Она внезапно умолкла, поняв, что не может совладать со слезами и с голосом. Ничего не могло быть хуже, казалось ей, чем сейчас разрыдаться на глазах у Ива, обнаружить перед ним свою слабость. Только бы скрыть от него, какую боль он ей причинил!

— Ну что ж! — задумчиво проговорил инспектор, решившись прервать эту тягостную сцену. В глубине души он сочувствовал Софи и сильно сомневался в ее вине, но, с другой стороны, не мог игнорировать и показаний Ива. — Я предлагаю забрать эту вазу в полицию и оставить ее там до тех пор, пока мы не сможем идентифицировать ее.

Софи благодарно кивнула ему. Она вытащила из шкафа коробку, помогла упаковать вазу и проводила полицейского к машине. Тут она осознала, что Ив остался в доме, и неохотно вернулась обратно. Меньше всего она была сейчас расположена общаться с ним.

— Я не мог не сообщить в полицию, — начал он, и против его воли эти слова прозвучали вызывающе.

Софи пожала плечами. Повисло тяжелое молчание. Наконец она заговорила. Нечего было надеяться, что он поверит ей, но она не могла молчать.