Властители ночи - [4]

Мы миновали Сноу-Хилл, «Мажестик», пересекли Восточную автостраду, реку и выехали на Юнион-сквер, но неожиданно свернули на юго-запад, хотя я мог бы поклясться, что прежде там не было видно никакого ответвления. Словно по некоему сигналу, деревья расступились, и невидимые ворота пропустили наш лимузин. Я посмотрел по сторонам, машинально пытаясь запомнить дорогу; мне показалось, что Джозеф неким особенным образом напряг шею, во всяком случае, на тонком костяном стержне обозначились какие-то жилы или мышцы. Расслабившись, я снова откинулся на подушки, а шофер облегченно вздохнул.

Мы подъехали к классическому входу во дворец. Если бы я каким-то чудом преодолел потайные ворота и приехал сюда на собственном автомобиле, я скромно припарковал бы его в сторонке, где густые заросли виноградной лозы, наверняка насчитывавшей лет шестьсот, тянулись по стене и одновременно уходили в сторону, к беседке. Именно там я спрятал бы свою тачку и на цыпочках, стараясь не хрустеть гравием, подошел бы к дверям.

К счастью, я приехал на «роллс-ройсе», и прятаться не было необходимости. Выйдя из машины, я высокомерно огляделся вокруг; жаль, что у меня не было в зубах зубочистки, — я был бы похож на человека, который собирается купить этот дворец вместе со всеми его двумя сотнями комнат. Открылась дверь высотой в три этажа, и на пороге появилась горничная в фартуке и чепчике. Я едва не разрыдался мысленно — никто мне не поверит, но я не взял с собой ни одной из своих штучек для видеосъемки. Идиот.

Улыбнувшись, я положил на поднос, который держала горничная, визитку.

— Прошу в гостиную.

Девушка пошла вперед, к гостиной, где меня ловко перехватила другая горничная, намного старше и толще.

— Выпьете чего-нибудь? — спросила она. Небрежно махнув рукой, я осмотрелся. Несколько картин на стенах — таблички с именами авторов отсутствовали, но кто бы не узнал Дали, Гогена, Тейлессена, не говоря уже о Ван Гоге, один из вариантов «Подсолнухов» которого висел чуть в стороне, чтобы, как я понял, картина не бросалась в глаза и не доминировала в гостиной.

— Мадам вас ждет, — послышалось сзади.

Слова прозвучали достаточно старомодно, но вовсе не показались мне из-за этого смешными. По коридору, увешанному охотничьими трофеями, почти касаясь макушками ноздрей гигантских лосей и концов слоновьих хоботов, мы дошли до двери, возле которой горничная взялась за ручку и, прижавшись спиной к стене, окинула меня быстрым испытующим взглядом. Она уже было открыла рот, чтобы потребовать продемонстрировать ногти, но воздержалась. В голове у меня пронеслось десятка полтора вариантов шутливо-агрессивного поведения, но я (видимо, старею) подавил в себе дух противоречия и послал девушке легкую улыбку, а она тихонько вздохнула. То ли мне показалось, то ли это действительно был сочувственный вздох?

Я вошел в комнату.

Миссис Гроддехаар сидела на диване оттенка бутылочной зелени, покрытом толстым и густым, словно шерсть мериноса, плюшем. Спинку и бока украшали снежно-белые кружева, наверняка швейцарские или польские. Сбоку — столик, несомненно работы мастерской Джинсона. Мягкий свет струился из ламп фирмы «Хомикл». И — боже мой, всё остальное, все без исключения— просто шик!.. Кабинет был столь прекрасен, что я с трудом оторвался от созерцания обстановки и обратил внимание на миссис Гроддехаар. Несмотря на то что она сидела, я заметил, что она высокого роста, худая и хрупкая; испещренные коричневыми пятнами руки лежали на ручке трости. Наверняка за нее — за трость, а не за миссис Гроддехаар — можно было купить участок амазонского леса вместе с индейцами и рекой. Густые седые волосы были тщательно расчесаны и уложены, и, насколько я в этом разбираюсь, — без каких-либо питательных шампуней, фиксаторов, лаков и так далее. Хозяйка была одета в идеально белую блузку, отчего она казалась чуть голубоватой, с кружевными манжетами и воротником, синий жакет из тонкой замши и такую же замшевую юбку.

Словно раздраженная моей нерешительностью, миссис Гроддехаар протянула руку. Я вдруг сообразил, что не помню, как положено целовать руку даме — держа ее в правой руке или в левой, и потому лишь осторожно ее пожал.

— Может, мне всё же стоит нанять себе парикмахера? — спросила она. — Впрочем, в моем возрасте это пустая трата времени, а мне жаль каждой минуты, потраченной на всевозможные глупости. — Она показала рукой на кресло: — Садись, юноша.

Я погладил себя по макушке; старушка должна была заметить мою лысинку, особенно когда я сел. Таких не бывает у юношей.

— Итак. — Она ударила тростью о пол. — Кто-то меня обкрадывает, — сказала она. — Как же я этого не выношу, — поведала она доверительным тоном, на мгновение сжав некрашеные губы. — Всегда ненавидела воров и не намерена терпеть этого и сейчас.

— Вот только… — попытался я ей возразить, просто так, для собственного душевного спокойствия. — Я… — С удивлением я обнаружил, что мой голос дрожит. — У вас старая телефонная книга! — выпалил я.

— Ну и что? — Она опустила бровь и слегка повернула голову. — Если фирма столько лет существует, то это, надо полагать, лишь подтверждает ее надежность.