Властитель - [28]

Я словно вернулся назад в те дни, и жуткое молоко протоплазмы хаотично пульсировало вокруг меня. В комнате наступило молчание, и волны музыки, нарастающие, протяжные, словно собирались вырваться из замкнутых стен номера. Затухали, разламывались, стихали до шепота, слышался мягкий пульс, все ближе и тише – до полного безмолвия.

– Что стало с Николаем?

– То же, что и с Юрой. Мне повезло, что фрагменты протоплазмы, занятые перевариванием жертвы, теряют на некоторое время активность. Поэтому я смог вынести головы товарищей. А вот каким чудом вышел, можно только догадываться. Скорее всего в том состоянии ступора, в котором я находился, я не мог делать резких движений и просто брел. Да и расстояние было маленькое; я скоро вышел.

– Вы их похоронили?

– Конечно, они ведь умерли.

– Кое-что он мне рассказывал, – продолжал я. – Я знал, что семьи у него нет, отец погиб. Так что я оказался его единственным наследником. Когда мне отдали его вещи, я просмотрел их. Понимаешь, Николай был скрытен, а теперь я понял почему. Дело в том, что в его сумке я нашел пленку с начатым им когда-то письмом. Может, он забыл о нем, но мне оно пояснило кое-что из его прошлой жизни. Я помню это письмо дословно. Хочешь послушать?

Он едва заметно кивнул.

Я начал цитировать:

– "Меня вышвырнули из Мечтограда три года назад. У меня отняли семью, положение, честь и мою девушку. Они лишили меня всего, что у меня было, а она смеялась, глядя на это. Она смеялась потому, что сама была замешана во всем этом, а я любил ее. Она смеялась, уходя под руку с этим негодяем, а это животное, которое работает на него, пытался прикончить и меня. Мне пришлось убегать, и бег мой закончился здесь, на Уране. Я сделал ошибку…"

На этом письмо обрывалось.

– Но я не слышал никаких имен, – заметил Илья.

– Верно. Там не было никаких имен. Да мне они и не нужны. Я все равно узнаю, кто эти люди. И тогда знаешь что произойдет?

Я дал ему возможность догадаться самому.

– Зачем вы ввязываетесь во все это? – осведомился он.

Я понял, что он мне поверил, ибо, невольно, дистанцировался вежливым "вы".

– Зачем? Затем, что Николай был мне другом. Вы тут никогда не сможете понять, что такое друг в мире, который каждую секунду грозит тебя уничтожить. Может, только паша дружба и помогла мне выжить. Может, из нас двоих мог выжить только один, не знаю. Но то, что выжил я, делает меня должником. А кроме того, я знаю, что Орлов никого здесь у вас не убивал. Я поклялся вернуть ему все, что у него отняли. Тебе понятно?

– Отлично! Очень здравое рассуждение. Наивное, конечно, но очень благородное. И вы уже заранее решили, заранее всех осудили, а сами не знаете, виноват ли он или нет? Я сухо улыбнулся:

– За год можно отлично узнать человека, с которым ешь, спишь и дерешься бок о бок. Я узнал Николая, как самого себя. Орлов никого здесь не убивал.

Секунду Илья пристально смотрел на меня и вдруг, откинувшись, утонул в мягкой прозрачной спинке своего диванчика и шумно выдохнул воздух:

– Все. Я вам верю. И я ваш союзник.

– Тогда продолжай обращаться ко мне на "ты".

– Да? – удивился он. – А как я обращаюсь?

– Сначала на «ты», теперь на "вы".

– Хорошо, исправлюсь, – рассмеялся он.

– Есть хочешь? – вдруг вспомнил он. – Прием назначен на шесть, потом торжественная часть… Стоит перекусить.

Заказывая, он что-то долго требовал у администратора, добился своего и, словно волшебник, представил большой стол, выросший из пола и заставленный так плотно, что у меня вырвалось:

– Ты что, хочешь объесться?

– Учись. Ты должен схватывать на лету. Я заказал блюда вкусные, некалорийные и воздушные. Если ты все и один уничтожишь, то и тогда особенно не перегрузишься.

И действительно, ничего страшного, но очень вкусно.

А потом я вспомнил о Марине:

– Ты говорил о Марине. О Вронской, кажется. О племяннице Премъер-Министра. Нынешнего Премьер-Министра или усопшего?

– Нынешнего.

– Ты говорил, что у Николая с ней что-то получилось?

– Да. Они, правда, долго были просто друзьями. И только друзьями. Я, знаешь, очень не одобрял, когда он с ней… Это было как раз незадолго до смерти Премьера.

Я, неожиданно для себя, спросил:

– Ты тоже на нее виды имел?

– Да, – просто согласился он. – Я считал, что они не пара и что ей нужен был другой человек.

– Ты имеешь в виду себя?

Он перестал есть, побагровел и быстро сказал:

– Да, именно себя. Но Николай вскружил ей голову, влюбил в себя просто потому, что это было у него спортом. А она любила его так сильно, что даже после его высылки на Уран все равно оставалась верна ему.

Я засмеялся. Бывает. Но это ваше дело.

И по ассоциации, совсем не сложной, спросил:

– Ты говорил, что знаешь Ланскую Елену?

– Конечно.

– Она что, настолько известна? Почему?

– Еще бы не известна! Появилась несколько лет назад откуда-то с дальних звезд. В средствах не стеснена. Это мягко говоря. Шикарная женщина. И очень заметная. И ты тоже?

– Что?

– Тоже… ее заметил?

Я не совсем понял, что он имел в виду, поэтому спросил о другом:

– Мы сегодня с ней были у Мираба Мамедова в Магическом квартале. Мы оба получили приглашения, причем отдельно. Так вот, там нас, или только меня, хотели убить. А потом я ее не нашел. Можно ли узнать, где она сейчас?