Властитель огня - [87]

– Я всего лишь доброволец. Работаю только два-три часа ранним утром. Мой доктор говорит – это хорошая терапия. – Лавон глотнул минеральной воды. – А кроме того, я считаю, что в этом месте учишься смирению.

– Каким же это образом?

– Люди сюда приходят и уходят, Габриэль. Очень давно наши предки недолго правили здесь. А сейчас мы снова тут правим. Но настанет день, когда и мы уйдем. Вопрос лишь в том, как долго на сей раз мы тут пробудем и что оставим после себя, чтобы такие, как я, люди могли это отрыть в будущем. Надеюсь, это будет нечто большее, чем отпечаток Разделительной Стены.

– Я еще не готов что-либо оставить, Эли.

– Полагаю, что да. Ты – мальчик занятой. Я читал о тебе в газетах. Для твоей работы не очень это хорошо – попадать в газеты.

– Ты ведь этим тоже занимался.

– Однажды, – сказал он, – и давно.

Лавон был многообещающим молодым археологом в сентябре 1972 году, когда Шамрон завербовал его в команду «Гнева Господня». Он был ayin – филер. Он следил за членами «Черного сентября» и изучал их привычки. Во многих отношениях его занятие было наиболее опасным, потому что он целыми днями находился на виду у террористов без всякого прикрытия. Эта работа привела к нервному расстройству и хроническим проблемам с кишечником.

– Насколько ты осведомлен о том, чем я занимаюсь, Эли?

– До меня дошли слухи, что ты вернулся в страну и это как-то связано со взрывом в Риме. Затем однажды вечером ко мне явился Шамрон и сказал, что ты гоняешься за одним юным сабри. Это правда? Неужели этот малыш Халед совершил то, что произошло в Риме?

– Он уже больше не малыш. Это он натворил то, что произошло в Риме и на Гар-де-Лион. А также в Буэнос-Айресе и Стамбуле до того.

– Меня это не удивляет. Терроризм – в жилах Халеда. Он впитал его с молоком матери. – Лавон покачал головой. – Знаешь, если бы я оберегал тебя во Франции, как это было в прошлом, ничего этого не случилось бы.

– По-видимому, это верно, Эли.

О мастерском поведении Лавона на улице ходили легенды. Шамрон всегда говорил, что Эли Лавон мог исчезнуть, пожимая вам руку. Раз в год он отправлялся в Академию учить секретам своего мастерства следующее поколение. Сыщики, которые были в Марселе, наверняка провели какое-то время, сидя у ног Лавона.

– Так что же привело тебя в Армагеддон?

Габриэль выложил на стол фотографию.

– Красивый черт, – сказал Лавон. – Кто это?

Габриэль положил на стол второй вариант фотографии.

На ней рядом с объектом сидел Ясир Арафат.

– Халед?

Габриэль кивнул.

– А какое это имеет ко мне отношение?

– Я думаю, что у вас с Халедом есть нечто общее.

– Что же?

Габриэль посмотрел вдаль, на раскопки.

Трое американских студентов присоединились к ним, ища тень под навесом. Лавон и Габриэль извинились и медленно пошли по периметру раскопок. Габриэль рассказал Лавону все, начиная с обнаруженного в Милане досье и кончая информацией, привезенной Набилем Азури из Айн аль-Хильве. Лавон слушал, не задавая вопросов, но Габриэль видел по умным карим глазам Лавона, что он уже устанавливает связь и ищет пути дальнейших разведок. Он ведь был не только мастером сыска. Подобно Габриэлю, Лавон был дитя выживших в холокосте. После операции «Гнев Господень» он обосновался в Вене и открыл маленькую контору расследований под названием «Рекламации за период войны и справки». Имея крошечный бюджет, он умудрился выследить миллионы долларов, украденных у евреев, и сыграл значительную роль в изъятии из швейцарских банков многомиллиардных сумм. Пять месяцев тому назад в конторе Лавона взорвалась бомба. Две помощницы Лавона были убиты; сам Лавон, тяжело раненный, несколько недель был в коме. Человек, заложивший бомбу, работал на Эриха Радека.

– Так ты думаешь, что Феллах аль-Тамари знала Халеда?

– Безусловно.

– Это как-то не вяжется с характером Халеда. Надо быть очень осторожным малым, чтобы столько лет оставаться в тени.

– Это верно, – сказал Габриэль, – но он знал, что Феллах погибнет при взрыве на Гар-де-Лион и его тайна будет сохранена. Она была влюблена в него, и он солгал ей.

– Я понимаю ход твоих рассуждений.

– Но главное доказательство того, что они знали друг друга, исходит от ее отца. Феллах велела отцу сжечь письма и фотографии, которые она посылала ему на протяжении многих лет. Это означает, что на них был Халед.

– Под своим именем?

Габриэль отрицательно покачал головой.

– Это представляло собой еще большую угрозу для него. Она, должно быть, называла его другим именем – его французским именем.

– Так ты думаешь, что Халед встретил девушку в обычных обстоятельствах и потом завербовал ее?

– Именно так он поступил бы, – сказал Габриэль. – Так же поступил бы и его отец.

– Он мог с ней познакомиться где угодно.

– Или они могли познакомиться где-нибудь вроде этого места.

– На раскопках?

– Она изучала археологию. Возможно, и Халед тоже. Или, может быть, он был, как ты, профессором.

– Или, может быть, она просто познакомилась с красавцем арабом в баре.

– Мы знаем ее имя, Эли. Мы знаем, что она была студенткой и изучала археологию. Если мы будем держаться Феллах, это приведет нас к Халеду. Я уверен.

– Так и держись этого направления.