Властитель Ночи - [4]

Барона мы нашли на заднем дворе. Создавалось впечатление, что собаку – бесстрашного защитника, готового любому перегрызть горло за своего хозяина, – напугало нечто невыразимо ужасное. Пёс сорвался с цепи и пытался убежать, но его догнали и убили. Меня замутило, и я, не сдержавшись, исторг содержимое желудка прямо себе под ноги – ибо чья-то неведомая титаническая сила разорвала животное на куски, а останки разметала в радиусе десяти метров. Мы долго собирали то, что осталось от Барона, в мешок, который закопали в лесу. Надев на шланг насадку, брат мощной струёй воды смыл лужи крови с асфальта.

Вернувшись домой, мы молча разошлись по комнатам. Я снова лёг в кровать и остаток ночи не сомкнул глаз.

II

На завтрак была гречневая каша с молоком и сахаром; я вовсе не привередлив в плане еды, но очень странно есть грубую, простую пищу, тогда как ещё живы в памяти воспоминания о разносолах, которыми меня потчевала Лиза. Мы с братом сидели на кухне, поглощая нехитрое блюдо его приготовления, когда раздались шаркающие шаги и появился дядя Марк. Выглядел он ужасно: белки глаз красные, налитые кровью, кожа на лице обвисла, губы искривлены в чём-то вроде ехидной ухмылки, но на самом деле это след глубокой усталости, руки дрожат, всё тело какое-то неповоротливое и жутко худое – дядя никогда не отличался плотной комплекцией, однако сейчас выглядел тощим, а кроме того, съёжившимся. Всем своим видом он напоминал глубоко измотанного гнома.

Опешив от подобного зрелища, я не сразу поздоровался. Дядя ответил на моё приветствие невнятным бурчанием, подошёл к холодильнику, достал банку шпрот, из колонки вынул хлеб, сделал пару бутербродов, которые положил на подставку и куда-то унёс, – наверное, к себе в комнату. На этом встреча родственников, давно не видевших друг друга, закончилась.

– И так он ведёт себя с того самого дня, когда познакомился с Ильинским, то есть уже год. – Аркадий в порыве гнева сжал зубы, на его добродушном в обычное время лице заходили желваки. – Ненавижу чёртова психа за то, что он сделал!

Видимо, он говорил об этом загадочном Ильинском; я решил задать наводящий вопрос:

– А что он сделал?

– Разве не видишь?! – воскликнул Аркаша. – После того как папа вступил в эту секту, всё и началось. Не удивлюсь, если Ильинский или его люди причастны к тому, что случилось с Артуром и Бароном.

– Ну-ну, это не доказано.

– А и не нужно никаких…

Брат не договорил – скрипнула отодвигаемая дверь: кто-то проник в дом без приглашения. Мы быстро встали из-за стола и вышли в коридор. Там я увидел подозрительного субъекта, снимавшего шляпу, – невысокого, плешивого, в очках; пока вешал одежду на крючок, он нервно оглядывался по сторонам, словно в любую секунду ожидая нападения. Я бросил взгляд на Аркадия – на том лица не было от ярости.

– И вы ещё смеете приходить сюда!.. – начал он, но подозрительный субъект поднял руку, как бы говоря: «Помолчите, молодой человек». Не ожидав такой наглости, Аркаша прервал свою гневную отповедь, и тогда заговорил вошедший – скрипучим, тяжёлым голосом:

– Марк Лаврентьич позвал меня. У нас назначена встреча. Так что не советую мешать.

И прошёл мимо нас с видом абсолютного безразличия. Представляю, что чувствовал мой брат, глядя вслед этому неприятному субъекту.

– Кто это? – спросил я, хотя предвосхищал ответ.

– Он! Ильинский!

– Доверия не внушает.

– Ещё бы!..

Мы вернулись на кухню – доедать оставленный завтрак…

…Ильинский просидел в комнате дяди до вечера; ушёл сектант так же тихо, как пришёл. Аркадий хотел выяснить, что было нужно этому типу, постучался к дяде в дверь, но никто не отозвался на стук.

Время шло, а мы так и не приблизились к разгадке таинственных и страшных событий, творящихся здесь, если не считать ничем не подкреплённых домыслов.

– Надо пробраться к дяде в комнату, – предложил я. – У тебя ведь есть запасные ключи?

– Есть, конечно, но какой от них толк? – ответствовал Аркаша. – Папа целыми днями просиживает у себя, а спускается только, чтобы взять что-нибудь из холодильника.

– Значит, скоро он придёт, ведь он давно не ел. Ты отвлечёшь дядю, а я проникну в комнату и осмотрю её.

– А если он заметит?

– Постараюсь, чтобы не заметил.

Примерно через полчаса дядя Марк действительно спустился в кухню; мой кузен поджидал его там, а я уже был начеку в своей комнате. Не знаю, что Аркаша наговорил своему отцу, но у меня в запасе оказалось достаточно времени, чтобы, отперев полученными от брата ключами дверь, проникнуть в помещение, из которого прошлым вечером доносилось странное бормотание.

Я знал, чего ждать, и всё-таки, очутившись внутри, поразился: весь пол усеивали надписи на непонятном языке и рисунки оккультных символов, сделанные мелом. Лампа под потолком не горела, однако в комнате было светло: около двух десятков свечей стояли на полу, на рабочем столе, на книжных полках. Я подошёл к шкафам и провёл пальцем по корешкам книг – на подушечке остался толстый слой пыли; никто не брал отсюда литературу, причём очень давно. Затем я увидел несколько старинных томов, лежащих на столе. Взяв самый верхний, я удивился: переплёт его сделан из кожи – мне не хотелось даже думать чьей, – а страницы настолько ветхие, что того и гляди рассыплются в прах; на обложке крупными буквами значилось: «NECRONOMICON». Когда я прочёл названия остальных книг, изумление моё возросло: «De Vermis Mysteriis», то есть «Тайные обряды Червя»; фолиант, заглавие которого я расшифровал как «Пнакотикские рукописи»; и ещё несколько изданий схожего типа.