Властитель мира - [178]

– Но… почему ты так говоришь? – залепетал я. – Что случилось?

Танкред, очевидно, осознал, что его колбасит, потому что развернулся к Центральной аллее и ухватился за парапет, как вцепляются в борт судна, раскачиваемого бушующим морем.

– Думаю, в последние годы я сбился с пути и наделал много ошибок. Теперь я должен постараться их исправить.

– И для начала прекратить общаться с бесшипниками? Якшаться с насильно мобилизованными было одной из ошибок, о которых ты говоришь? А куда делись твои идеалы, Танкред, твой независимый дух?

– Мои идеалы, мой независимый дух?! – рявкнул он. – Вместо того чтобы, как я надеялся, принести душевное спокойствие, все это только навредило мне и причинило зло. Все эти очень независимые штучки, которые я проделывал, в конечном счете имели одну цель: питать мою гордыню. Я только тем и занимался, что строил иллюзии на этот счет!

Я был буквально ошеломлен. Удивление было столь велико, что у меня зазвенело в ушах.

– Поверить не могу, что слышу от тебя такое! Как ты можешь от всего отступиться?

– Просто я прозрел!

При этих словах печаль, которую я испытывал от потери друга, превратилась в презрение к тем глупостям, которые он изрекал. Я сознательно выбрал самый язвительный тон и сказал:

– Главное, что я вижу: они таки заставили тебя прогнуться.

Всего несколько дней назад, услышав такое, Танкред Тарентский взорвался бы от ярости. Но на этот раз я заметил только легкое подергивание плеч.

– Я был не прав, слушая тебя, – сказал он. – С самого начала ты толкал меня к заблуждениям. У тебя извращенный ум, и, вместо того чтобы посвятить свое время служению нашему Господу, ты повсюду видишь зло.

Тут я усомнился в его психическом здоровье. Внезапно у меня мелькнула одна мысль. Танкред себя заставляет. Совершенно очевидно, что он едва верит в то, что говорит, но изо всех сил старается себя убедить. Я представления не имел, зачем он ломает эту комедию, да и мне было искренне начхать. Какие бы мотивы им ни двигали, его поведение по отношению ко мне было просто-напросто мерзким.

– Чушь собачья! – в свою очередь взорвался я. – Ты говоришь о прозрении, но я готов поклясться, что ты бредишь! Это ведь ты пришел ко мне, если помнишь! Их светлость впали в сомнения, их светлость искали ответы на экзистенциальные вопросы, их светлость желали свести знакомство с низшим звеном, с недочеловеками. А теперь ты говоришь со мной, как последний ханжа! Что они с тобой сотворили, чтобы довести до такого?

Я попал в точку. Явно сконфузившись, Танкред снова отвернулся к пустоте и принялся следить за уборщиком внизу, который, отдраивая и без того идеально чистые полы, елозил на своей машинке по тротуарам Центральной аллеи.

– Ты не поймешь, – бросил он, сжав зубы.

– А ты все же попробуй, – возразил я, не склонный отступать так просто.

– Меня предали суду на внеочередном дисциплинарном совете, перед всеми баронами.

– Ну и что? Не ты первый, не ты последний. Все это забудется после ближайшей вооруженной стычки!

– Меня разжаловали. И лишили всех военных наград.

– Что? Каких-то кусочков металла? Все это из-за паршивых кусочков металла?

Он снова повернулся ко мне лицом и наставил на меня палец:

– Черт возьми! Я же говорил, что ты не поймешь, ты же просто кла…

Танкред оборвал фразу, но необязательно быть медиумом, чтобы догадаться, что он хотел сказать.

– Давай договаривай! – прорычал я. – Класс Ноль, да? Ведь я же всего класс Ноль?

– Нет, – воскликнул он, – я совсем не то имел в виду, и ты это прекрасно знаешь! Просто ты не военный и вообще не понимаешь таких вещей!

Я испытал безграничное отвращение. Человек, который неоднократно демонстрировал широту взглядов, который помогал мне и которому я тоже помогал, тот, с кем я шел одной дорогой на протяжении долгих месяцев и кто еще вчера спас жизнь двум моим друзьям, теперь переметнулся в другой лагерь. У меня не хватало слов, и я только сказал:

– В конечном счете ты ничем не отличаешься от остальных.

А потом, наверняка побледнев до синевы – так мне было плохо, – я развернулся и ушел, не сказав больше ни единого слова.

Столь стремительное изменение ситуации настолько ошарашило меня, что я даже забыл, что пришел поделиться с ним своим утренним открытием. Да и какая теперь разница, все равно в своем нынешнем расположении духа он наверняка и слушать бы не захотел! Я-то заранее радовался при мысли, что объявлю о значительном продвижении нашего расследования, а сейчас выясняется, что с ним и говорить об этом бесполезно, поскольку он уверился, что должен вернуться на «путь истинный». Он стал бы отрицать очевидное. Ни за что он не согласился бы понять, что хотя за результатами синтеза той странной ДНК явился лично Петр Пустынник, но свой код к приказу приложил Урбан IX собственной персоной.

* * *

Сдержав ругательство, Танкред в раздражении ударил кулаком по парапету. Эту встречу он пролажал от начала и до конца. Не имело никакого смысла заканчивать подобным образом, но надо же было, чтобы Альберик превратил и без того тяжелый момент в настоящую трагедию! Конечно, Танкред и не ждал, что бесшипник поймет его решение, но все же надеялся, что они расстанутся более или менее по-хорошему.