Властелины времени - [17]

Сорок футов города завоевывалось каждый день. Какая убийственная, изнурительная война! Какая несостоятельность стратегии! Или это было уничтожением роли военного гения, о чем каждая сторона знала и практиковала каждое правило военной науки без ошибок? А сорок футов были просто неизбежным математическим выводом из разницы в возможностях ударной энергии двух сил.

Сорок футов в день. Удивленный, Гарсон стоял со своей группой в сотне ярдов от неестественного фронта битвы. Как робот, он застыл среди людей-роботов, но глаза его и ум впитывали неослабленное очарование мертвого механического порядка, являющегося наступлением и защитой.

У планетарианцев было семь главных машин и, по крайней мере, полсотни мелких шустрых, скользящих в качестве эскорта для каждого из больших, настоящих крепостей! Так оно и было: крепости и истребители. Против них у глориан были только истребители, Множество стремительных, сверкающих торпедоподобных судов, которые прижимались к земле и сражались в бесконечно повторяемом сложном маневре.

Маневр против маневра, замысловатая игра. Это была игра — неправдоподобная, сложная игра, цель и методы которой, казалось, вызывали дрожь за пределами понимания Гарсона. Все вращалось вокруг крепостей. Каким-то образом их, должно быть, защищали от энергетических пушек, потому что попытки использовать энергию против них не делались. Орудие также почему-то должно было быть бессильно против них. В поле зрения не было ни одного орудия, не было никакого другого приспособления для метания твердых предметов в машины. Планетарианцы даже не стреляли в группы, которых было более сотни, вроде той, к которой принадлежал застывший Гарсон. Они находились так близко к фронту, сбившись в кучу, что несколько снарядов будущего хорошей взрывной силы могли бы уничтожить их всех. Но ничего не было, кроме крепостей и истребителей!

Крепости двигались вперед и назад, вперед и назад, торопились, когда крепости шли вперед, и отставали, когда те отступали. И всегда при этом истребители планетарианцев плавно скользили на перехват истребителей Глориуса. Когда солнце село красным пятном за зелеными холмами на западе, крепости оказались намного ближе, чем в самом начале; и резко обрисованная красная линия мглы, которая должна быть точкой, где энерго-временной барьер нейтрализуется, легла поперек раздробленной скалистой плиты и была не длиннее, но находилась ближе.

Крепости каким-то образом отодвигали энерго-временной барьер. Очевидно, только отступление спасало барьер от худшей участи, возможно, от полной нейтрализации по широкому фронту. Город был побежден — дюйм за дюймом, фут за футом, улица за улицей. Только замысловатое сражение, поэтому почти неотвратимая медленная победа была такой же большой тайной, как и всегда.

Гарсон смутно думал: «Если сообщение об испортившейся деперсонализирующей машине, пришедшее в его мозг, было правдой, то окончательная победа не произойдет достаточно скоро. Двигаясь по сорок футов в день, завоеватели завоюют награду, которой и была Делла, секретный суперэнерго-временной барьер будет завершен, а человеческая раса и все ее достижения будут уничтожены во Вселенной».

Наступила ночь, но яркий свет прожекторов заменил солнце, и фантастический бой продолжал свирепствовать. Никто не прицеливался из пушки или другого оружия в огни. Каждая сторона сосредоточилась на своей роли в сложной убийственной игре; а отряд за отрядом таяли в невероятном жаждущем пожарище.

Смерть просто приходила к людям. Все они по очереди толпились в одном из торпедоподобных разрушителей. Каждый был подвергнут деперсонализации, и миниатюрный человек управлялся мыслью. Хорошо обученные в ограниченном действе люди-автоматы часто вспыхивали на линии боя. Иногда конец наступал быстро, иногда им удавалось избежать удара, но рано или поздно происходил контакт с врагом; и это было все, что требовалось. Мгновенно человек сморщивался и из линии ожидающих следующий двигался к трупу, чтобы заменить его.

Могли быть разные варианты. Люди-машины сталкивались с врагом и умирали вместе со своими водителями или бесцельно мчались стрелой, выйдя из-под контроля. Быстрые металлические истребители налетали с обеих сторон, чтобы захватить желанную добычу и иногда побеждали планетарианцы, иногда — Глориус. Гарсон подсчитывал: один, два, три… менее четырехсот человек стояло перед ним. Когда он осознал, как близка его очередь, холодный пот проступил на его лице. Минуты! Проклятье, ему нужно было вычислить правила этой битвы или броситься туда без плана, без надежды.

Семь крепостей, множество истребителей у каждого корабля и все они действовали, как единое целое в едином сложном маневре.

И, благодарение небесам, у него была часть ответа. Единое целое. Не семь из семи крепостей вышли из битвы, а одна супернейтрализующая машина, движущаяся в семи измерениях. Не удивительно, что он не мог проследить переплетения этих чудовищ между собой, отходы и наступления. Математики двадцатого века могли решать только легкие задачи с четырьмя уравнениями. А это была задача на семь уравнений; и генеральный штаб Глориуса не мог продвинуться вперед в решении, только шагнуть назад. Этот шаг стоил им сорок футов в день.