Властелин рек - [78]
— Не попадешь. Далеко…
Обласы вскоре скрылись в речной дымке. Архип, оглянувшись, заметил, как разом напряглись мужики, готовясь встретиться с чем-то страшным, неизбежным.
Когда флотилия наконец вышла к Искеру, казаки увидели, что войско хана уже готово к бою. Пологое просторное побережье чернело от многолюдства — конные лучники уже вынимали стрелы. Облаченные в шкуры вогулы и остяки воинственно трясли боевыми топорами и копьями. Маметкул в железном шлеме с бармицей и в покрытой серебряными и золотыми пластинами кольчуге разъезжал на своем боевом черном коне, выкрикивая приказы.
Поодаль, на горе, в окружении грозной ногайской стражи, в седле своего аргамака сидел Кучум. На плечи хана была накинута шкура белого медведя, под коей сверкала кольчуга. Глядя на суматоху лагеря, он медленно надел на голову островерхий шлем великолепной бухарской работы, украшенный на ободе золотыми арабскими письменами с выдержками из Корана.
Казацкие струги тем временем выстроились полукругом, обратившись левыми бортами к берегу. Казаки остановились на значительном расстоянии от берега, дабы защититься от стрел.
— Гляньте, братцы, даже пушки у них!
— Ежели палить начнут, разнесут нас в щепки! — пронеслось меж казаков.
— Не робейте, братцы! И наши пушки ихним не уступят! — подбодрил бойцов Никита Пан.
Стрелы уже сыпались дождем на казаков, на излете не причиняя им серьезного вреда. Казаки припали к бортам своих суден. Ермак единственный стоял в полный рост под развевающимся синим знаменем, пристально глядя на берег. Архип, утерев промерзший нос рукавом зипуна, крепче приставил приклад пищали к плечу.
— Пли! — скомандовал Ермак, опустив воздетую руку, и пищали разразились оглушительным треском, звонко грохнула пушка. Все заволокло дымом, но казаки видели, как всколыхнулось заполонившее берег вражеское войско, поднявшее полные ужаса крики и вой.
Архип бил слепо, силясь что-то разглядеть сквозь пелену дыма. Едва отстреляв, он протягивал Матвею разряженную пищаль и принимал другую. Из дымовой завесы все летели непрерывным дождем стрелы, звонко стукаясь о борта суден.
— Пошли! — приказал Ермак, указав рукавицей вперед. Казаки, воздев пищали, оглушительно засвистели. Вновь в воду опустились весла, и струги грузно развернулись по направлению к побережью.
— Рубиться не лезь, бей отсюда! Слышь? — шепнул Архипу Матвей, засыпая порох в ствол пищали. Архип не ответил. Шмыгнув носом, он сплюнул в воду — от порохового дыма пересохло в горле.
Струги под дождем стрел медленно приближались к берегу. Кого-то из казаков ранило в руку, кто-то взвыл, хватаясь за ногу, из которой, дрожа оперением, торчала стрела.
— За мною! За мною! — крикнул Иван Кольцо, привстав в своем струге и медленно вынимая саблю из ножен.
Казацкие пули и ядра рассеяли скопище вражеского войска, и татары отхлынули от берега, заваленного трупами их воинов и лошадей. Кучум видел, как дрогнуло его войско, видел, как после первых выстрелов с криками ужаса поле боя покинули остяки и вогулы. Он в ярости поглядел на возившихся у пушек ратников — орудия не сделали еще ни единого выстрела, а вражеские струги тем временем уже причаливали к берегу. Где же Маметкул с его многочисленной конницей?
— Прикрывай! — бросил Архипу Матвей, выскочив на побережье одним из первых. — Токмо целься!
Следом за ним полез молодой казак, но, даже не вскрикнув, тут же рухнул на землю, как подкошенный, из глаза у него торчала стрела. Изредка били пищали, еще два раза громыхнула пушка.
— Братцы, гляди! — пронеслось откуда-то слева, и Архип, оглянувшись, увидел, как из засеки с дикими воплями лавой хлынуло на них конное войско, которое вел, сверкая великолепным панцирем, какой-то знатный татарин на черном боевом скакуне.
Этого и ждал Ермак. Вмиг левый фланг казацкой флотилии ощетинился стволами пищалей, и на врага обрушился шквал выстрелов. Конная лава словно опрокинулась, смешалась, прекратив наступление. Еще один залп, и ордынцы попятились назад. Истошно ржали испуганные лошади, убитые всадники, запрокидываясь, валились из седел. Знатный татарин, выхватив саблю, что-то крикнул в ярости своим воинам и первым бросился в бой. Войско послушно бросилось следом за ним. Еще один залп — и черный конь знатного татарина с истошным ржанием полетел кубарем, подмяв своего всадника.
— Маметкул ранен! Маметкул ранен! — пронеслось по рядам испуганных всадников, и атака их вновь захлебнулась. Это было сигналом для казаков.
— За мной! — проревел Ермак и первым бросился на врага. Архип видел, как его в правое плечо, укрытое кольчугой, ударила стрела, но атаман, только лишь на мгновение припав на колено, вскочил вновь и ринулся дальше. Казаки кинулись следом за ним. Затем он увидел, как знатного татарина уносят на попоне прочь с поля боя. Прицелившись, Архип выстрелил, и один из спасителей Маметкула рухнул лицом вниз в истоптанную землю. Только лишь на секунду замешкавшись, слуги царевича понесли его дальше и вскоре скрылись за спасительной засекой. Чертыхнувшись, Архип принялся заряжать пищаль, искоса наблюдая за ходом сражения.
