Мейриона пристально посмотрела на него, слишком ошеломленная, чтобы ответить.
– Ты… Ты просишь меня?
– Да.
– Неужели моей руки просит гордый Годрик Дракон? – Она лукаво подняла бровь: – А если я откажу ему?
Годрик намотал ее волосы на свой огромный кулак и притянул ее к своей груди.
– Только попробуй! Страсть обожгла ее сердце.
– Самонадеянный злодей!
Губы Годрика коснулись ее губ, сначала нежно, потом настойчиво и требовательно. Его язык проник ей в рот, и сердце Мейрионы забилось быстрее, а дыхание участилось.
– Я всегда хочу тебя, Мейриона.
– И я, Годрик.
В этот момент в ней проснулось любопытство: она вспомнила о деревянном сундуке и интимных предметах, которые Годрик показывал ей, когда они занимались любовью в замке Монтгомери. Интересно, привезли он их с собой? В любом случае впереди ее ожидала жизнь, полная страсти и сюрпризов.
– Теперь ты принадлежишь мне, – по-хозяйски уверенно заявил Годрик.
Мейриона рассмеялась:
– А ты – мне.
Годрик подхватил ее на руки и понес вниз к спальне, только что отделанной всевозможными изящными предметами из его огромной коллекции. Мейриона уютно уткнулась носом в его грудь, наслаждаясь успокаивающим мужским запахом.
Пинком ноги открыв дверь, Годрик прошел по ковру и положил ее на кровать. Матрац жалобно застонал, когда он опустился рядом, и его большое тело накрыло ее.
– Я люблю вас, миледи.
Мейриона улыбнулась, ее глаза сияли восторгом. Спустив рубаху с его мускулистого торса, она любящим взглядом обвела загорелое тело и, не желая больше сдерживать свою страсть, потянула Годрика на себя.
– Возьми меня, мой господин. Мое сердце ты уже пленил, а теперь я хочу вся принадлежать тебе.
Годрик молчал, его глаза светились понимающей улыбкой. Мейрионе казалось, что ее сердце вот-вот разорвется от радости, а ее естество – от бушевавшего желания.
Нетерпеливо скомкав пышные юбки, Годрик сорвал с нее тонкое белье, обнажив совершенное тело. Желание огнем взорвалось в лоне Мейрионы, и она, обхватив руками широкие плечи, привлекла его к себе.
– Ты мой, – простонала она.
– Господи, девочка, – с трудом переводя дыхание, прошептал он, – я уже весь и навсегда твой.
