Властелин наслаждений - [8]

Раздосадованная тем, как быстро старик изменил свое мнение, Мейриона подбежала к отцу и тронула его за плечо.

– Ты ведь не прогонишь собственную дочь, правда? Я нужна здесь, чтобы заботиться о наших людях.

Айуэрт стряхнул ее руку.

– Ты мне больше не дочь. Возможно, монастырь научит тебя послушанию.

В этот момент дверь распахнулась и Демьен, брат Мейрионы, которому было всего десять лет от роду, спотыкаясь, вбежал в зал. На нем была яркая пурпурная накидка, в руках он нес мертвую, пробитую стрелой крысу. Совершенно не подозревая о драме, которая разыгралась в большом зале, он, хромая, подошел ближе, взмахнул накидкой в шутливом поклоне и бросил крысу к ногам сестры.

Мейриона отскочила с пронзительным воплем, зато собаки устремились к трофею, чуть не сбив ее с ног.

Айуэрт тут же обратил на шутника разъяренный взгляд.

– Дрянной мальчишка! – Схватив кубок, он швырнул его в гончих. – Убирайся отсюда, хромой тупица.

– Отец! – Мейриона вскочила. – Демьен не хотел ничего плохого.

– Я терпел тебя, негодяй, только ради твоей сестры, но она мне больше не нужна. – Айуэрт подал знак одному из своих людей. – Выведите этих неблагодарных за стены замка. Я больше не потерплю неповиновения в моем доме. – Он вновь отвернулся, глядя из окна в том направлении, в котором только что отбыл последний жених. – В монастыре их обоих научат уму-разуму.

С высоко поднятой головой Мейриона вышла из зала, брат поспешно поковылял за ней.

– Думаешь, он действительно это сделает? – прошептал Демьен, хватая ее за руку.

Мейриона бросила мрачный взгляд на двери зала, чувствуя, как железные кандалы долга сжимают ее душу.

– Нет, если я соглашусь выйти замуж за дядю Пьера.

Некоторое время спустя, слабая от тошноты, Мейриона стояла рядом с дядей Пьером и произносила слова венчального обета. При этом ей казалось, что страх и отчаяние едкой плесенью сочатся по стенам часовни замка.

Раскаяние мучило ее. Ну зачем, зачем она проявляла строптивость в отношениях с другими женихами? Последний из претендентов был молод и красив. С детства Мейриона знала, что ее долг – вступить в брак. В действительности отец проявлял к ней больше снисхождения, чем обычно проявляют к женщинам ее положения, – он давал волю гневу каждый раз, когда очередной потенциальный жених после встречи с ней отказывался от своего намерения, но она и представить не могла, к чему это ее приведет.

Дракон, должно быть, и в самом деле грозный воин. Мейриона видела отчаяние и ужасные предчувствия, которые таились за неистовством отца. Она не сомневалась, что им движет любовь к ней. И почему мужчины всегда знают, что лучше для женщины? Ее не покидали мучительный страх и мысль о том, что этот брак является божьей карой за прежние капризы.

Возможно, если бы она не осознавала, как сильно зависят от нее другие люди, то смогла бы пережить изгнание, но Мейриона не могла причинить вред брату. Им некуда было идти, и во всем мире не нашлось бы никого, кто готов был приютить их. Наступала зима, а в эту пору изгнание было равносильно смертному приговору.

Разумеется, отец несправедливо обвинял Демьена в смерти жены. Йоркистская свинья была виновата, а не невинный ребенок, родившийся в результате насилия и к тому же с увечьем, что делало его непригодным для обучения рыцарскому мастерству.

Деньги были вручены, и священник согласился провести венчание без обычных трех недель оглашения в церкви имен вступающих в брак.

«Такова участь женщины, – грустно сказала себе Мейриона, – выходить замуж, повинуясь чувству долга».

Плотно прикрыв глаза, она поклялась навсегда расстаться с легкомыслием, смириться со своей участью и впредь не пренебрегать долгом перед семьей.

Мейриона взглянула на дядю Пьера, и ее сердце словно окоченело. Старик всегда был рядом с ней в качестве друга и наставника, направлял ее, любил, обучал читать, считать и играть в шахматы. Почему же теперь он предал ее?

Морщинистая рука Пьера приподняла подбородок невесты, и он сухо поцеловал Мейриону в щеку, после чего, двигаясь словно в оцепенении, она направилась в большой зал, где Мэтти на скорую руку приготовила что-то похожее на свадебный пир. Тарелок не было, и еду подали на оструганных досках, но Мейрионе было все равно; она методично пережевывала еду, не ощущая ее вкуса. Пожалуй, сейчас она бы не заметила даже, если бы вместо пирога ей подали отруби.

Она выпила бокал вина, затем еще один и еще один, не ощущая вкуса напитка и ища лишь отупляющего забвения.

Когда Мэтти и другие женщины все-таки заставили ее подняться, чтобы подготовить к брачной ночи, в животе у нее уже бурлило от выпитого и она спотыкалась, с трудом поднимаясь по лестнице, ведущей к спальне.

Женщины с каким-то гусиным гоготанием принялись снимать с нее одежду. Едкий дым от сальных свечей разъедал Мейрионе ноздри, и она, ища поддержки, взглянула на Мэтти. Единственная из этой толпы Мэтти оставалась спокойной; ее, казалось, не затронул кошмар, который вот-вот должен был здесь начаться.

Грубые пальцы больно щипали обнаженное тело Мейрионы, потные ладони подталкивали несчастную к перине. От отчаяния она вцепилась пальцами ног в ковер, и женщины захихикали.