Властелин наслаждений - [55]

Внезапно остановившись, Годрик подошел к кровати и, подняв подарок, расправил ткань, показывая ей потрясающее изумрудно-зеленое платье, к которому идеально подходил подаренный им гребень.

– Это последний шанс.

Мейриона покачала головой. Она скорее проведет вечность завернутой в простыню, чем уступит его самодовольному нахальству.

Пожав плечами, он поднял с пола ее сорочку и, насвистывая, вышел, перекинув сорочку и платье через загорелое мускулистое плечо. Дверь захлопнулась.

Мейрионе понадобилось лишь одно мгновение, чтобы все понять. Будь проклято подлое сердце этого человека! Она потянулась к инкрустированному драгоценными камнями кубку, из которого прошлой ночью пила вино, и швырнула его в дубовую дверь.

Кубок, с грохотом ударившись о дверь, упал на пол, и тут снаружи она услышала мужской смех. Так же он звучал, когда Годрик вошел в комнату и застал ее ползающей по полу с поднятым задом.

Ну уж нет, Годрик из Монтгомери, на этот раз тебе не одержать верх, подумала Мейриона, медленно опускаясь в кресло.

Два часа спустя она все еще сидела у камина обнаженная. Когда пришла служанка, чтобы развести огонь, Мейриона попыталась заговорить с ней, но девушка была или глухонемой, или получила строгое указание молчать.

Огонь камина осветил комнату, и Мейриона осмотрелась. Ее взгляд отметил богатые стеклянные окна, замечательное постельное белье и роскошные гобелены и ковры. Это место было бы превосходным, если бы она не сидела здесь заложницей.

Прошел еще час.

Мейриона ожидала, что к этому времени Годрик вернется, и снова выглянула в окно, но не осмелилась подойти слишком близко, помня о том, что вышло из этого в прошлый раз.

Служанка принесла большое плоское блюдо с хлебом, сыром и теплым душистым медом.

– Добрый день, – попыталась вступить в разговор Мейриона, но служанка выбежала из комнаты, даже не взглянув в ее сторону.

Смерть от вшей? Ха! Это слишком легко для такого негодяя, как Годрик.

Возмущение кипело у нее в груди. Сплетни среди слуг расползаются быстро, – вероятно, уже весь замок знает, что благородная дама сидит нагишом в спальне Годрика.

Она поднялась и, подойдя к двери, изо всех сил забарабанила в нее.

– Принесите мне одежду, немедленно! Караульный за дверью глухо пробормотал:

– Не могу. – Приказ хозяина.

Мейриона дернула за ручку, дверь распахнулась… Охранник Годрика быстро поднялся на ноги и уставился на нее единственным глазом.

– Куда-то собрались, госпожа? Она туже замоталась простыней.

– Я хочу покинуть эту тюрьму.

Загородив ей путь, он крепче сжал боевой топор.

– Не могу вам этого позволить.

– И почему же?

– Таков приказ господина.

– И что же именно ты не можешь мне позволить?

– Я не могу позволить вам покинуть комнату, не надев то, что господин принес вам.

– А если я все-таки пройду?

Он смущенно переминался с ноги на ногу.

– Только если… э…

– Ну что еще? Не тяни.

– Простыня. – Он уставился на свои башмаки. – Простыня должна остаться здесь.

– Это невозможно!

Их взгляды встретились, и Мейрионе показалось, что его преданность хозяину ей не одолеть никогда.

– Приказ есть приказ.

Мейриона повернулась и прошла обратно в спальню, изо всей силы хлопнув дверью. Плотно обернув простыню вокруг груди, она подошла к окну и облокотилась на подоконник.

Солдаты внизу по-прежнему осваивали боевые навыки: Медведь сражался с Оуэном, а Эрик показывал Демьену свой большой лук.

Годрик на Мстителе преодолевал препятствия и даже не взглянул на окно. Это почему-то очень задело Мейриону. Впрочем, это даже лучше: ей не стоит обращать внимание на то, что он ее не замечает.

Прошло два дня, а Годрик так ни разу и не появился. Служанки приходили и уходили, выносили ночной горшок, приносили свежую еду и душистый мед, но только не одежду.

На третий день они принесли бадью с теплой водой, экзотические пряные масла для кожи и благоухающее мыло для волос.

Гнев слепил Мейриону, когда она погрузилась в бадью с горячей водой. Ярость струилась из глубины живота и пульсировала по венам.

Ее, женщину благородного происхождения, дочь Айуэрта, посадили в клетку. Как смеет Годрик обращаться с ней как с куклой, которую можно одевать и раздевать, когда ему вздумается?

Она начала водить грубой тканью по коже, ее ярость возрастала с каждым движением.

Девушка в льняном чепчике проворно проскользнула в спальню, неся поднос, нагруженный сыром и хлебом. Быстро приблизившись к кровати, она поставила поднос, повернулась и направилась к двери.

– Постой!

Девушка остановилась и настороженно посмотрела на Мейриону.

Мейриона поднялась из бадьи, ее длинные волосы прилипли к коленям, а на теле остались хлопья мыльной пены. В течение трех дней она трусливо скрывалась здесь, в спальне, но теперь с нее хватит. Она чувствовала себя Владычицей Озера[2], возникшей из тумана. Этому негодяю не удастся запугать ее. Если Годрик хочет, чтобы она разгуливала перед ним в чем мать родила, пусть будет так.

– Можешь уложить мне волосы? – попросила она служанку.

– Да, госпожа. – Девушка опустила глаза и вдруг поспешила к двери.

Все же Мейриона оказалась проворнее. Загородив дверь, она схватила девушку за руку.

– Тогда причеши меня.