Властелин Хаоса - [13]

. Вдруг ему вздумается проявить благородство и спасти нас, не подпустив к себе ни одну из нас.

– Все возможно, – неуверенно отозвалась Мин. – Мужчины – они странные. Если он решит, что стоит ему поманить нас пальцем, – и мы побежим, то, пожалуй, он так и сделает. Случалось мне видеть такое. Думаю, это все из-за того, что у них на лице волосы растут. – Вид у Мин был такой задумчивый, что Илэйн так и не поняла, всерьез говорит подруга или шутит. Вроде бы Мин немало знала о мужчинах, ведь она рассказывала, что долго работала в конюшне, потому как любит лошадей. Правда, в другой раз она помянула, что прежде прислуживала в таверне. – В любом случае я ничего не скажу. Возможно, нам с тобой придется поделить его, как пирог. Да еще и оставить корочки третьей, коли она объявится.

– Мин, что ты собираешься делать?

Илэйн не хотела спрашивать и уж тем более не хотела, чтобы ее голос звучал так жалобно, но это вышло само собой. С одной стороны, ей хотелось верить, что она ни за что не побежит, помани ее Ранд пальцем, а с другой – что он непременно ее поманит. С одной стороны, ей хотелось сказать, что делить Ранда она ни с кем и никогда не станет, даже с подругой, и пусть Мин со своими видениями канет в Бездну Рока, а с другой – просто надавать Ранду по ушам за то, что он сделал с ними обеими. А поскольку она сама понимала, что все это ребячество, ей вдобавок хотелось еще и зарыться головой в песок. Как еще разобраться в своих чувствах?

Совладав с дрожью в голосе, Илэйн, прежде чем Мин успела откликнуться, сама ответила на свой вопрос:

– Что ты и я… что мы с тобой сейчас сделаем, так это посидим и поговорим по душам. – Подбирая слова, она одновременно подыскала место, где сухие опавшие листья лежали особенно плотным слоем, да поближе к дереву – чтобы привалиться спиной. – Поговорим, но только не о Ранде. Я буду скучать по тебе, Мин. Ведь так хорошо иметь подругу, которой можно довериться.

Мин уселась рядом с Илэйн, скрестив ноги. Она рассеянно выковыривала из земли камушки и бросала их в ручей.

– Найнив тоже твоя подруга. Ты ей доверяешь. Да и Бергитте, с ней ты проводишь даже больше времени, чем с Найнив. – Лоб девушки пересекла легкая морщинка. – Неужто она и вправду считает себя той Бергитте, героиней легенд? Чего ради она отрастила такую косу и таскается повсюду с луком, точь-в-точь как в преданиях? Не могу поверить, что это ее настоящее имя.

– Ее в самом деле так зовут, – осторожно возразила Илэйн. В каком-то смысле рассуждения Мин были верны. Но лучше направить разговор в другое русло. – А Найнив все никак не может решить, подруга я ей или та, кого она должна заставить делать то, что она полагает правильным. И знаешь ли, еще ей не удается забыть, что я дочь ее королевы, и порой она поминает об этом в пику мне. Ты – совсем другое дело.

– Может, потому, что меня это особо не впечатляет, – заметила Мин с усмешкой, хотя глаза ее оставались серьезными. – Я-то ведь, Илэйн, родилась в Горах тумана, на рудных копях. В эдакую глушь указы твоей матушки почитай что и не доходят. – Усмешка исчезла. – Прости, Илэйн.

Та с трудом подавила вспыхнувшее раздражение, – в конце концов, Мин точно такая же подданная Львиного трона, как и Найнив.

Откинув голову к стволу дерева, она сказала:

– Давай поговорим о чем-нибудь хорошем.

Даже сквозь густое кружево ветвей у них над головами нещадно пекло солнце. На небе не было ни облачка. Илэйн непроизвольно окунулась в саидар – каждая капля ее сущности исполнилась радостью жизни и полнотой бытия. «Вот, – загадала она, – если мне удастся сотворить хоть одно малюсенькое облачко, все будет хорошо. Выяснится, что матушка жива. Ранд меня полюбит, ну а с Могидин… разберутся – так или иначе». Илэйн сплела тончайшую паутину Воздуха и Воды и затянула ею небосвод, пытаясь отыскать влагу. Вот-вот, казалось ей, стоит еще чуточку поднатужиться, и все получится. Сладость обладания Силой быстро переросла в боль. Опасный знак – зачерпни она еще немного, и этот поток погубит ее. А ведь ей всего-то и надо было, что крохотное облачко.

– О хорошем? – переспросила Мин. – Ну-ну. Вижу, ты не расположена говорить о Ранде, но, как ни толкуй, важнее его нет никого на свете. Отрекшиеся и те падают замертво при одном его появлении. Целые страны уже склонились к его ногам. И здешние Айз Седай намерены его поддержать, я знаю. Деваться-то им все одно некуда. А потом и Элайда передаст ему Башню. Для него Последняя битва все одно что прогулочка. Он всегда побеждает, Илэйн. А значит, и мы.

Илэйн отпустила Источник и уставилась на небо, столь же опустошенное, как и ее душа. Нет нужды уметь направлять Силу, чтобы понять – здесь не обошлось без Темного. А если он способен касаться мира с такой силой, да что там, если он вообще может касаться мира…

– Неужели? – спросила она сама себя, но так тихо, что этого не расслышала даже Мин.

Здание манора еще оставалось недостроенным, даже высокие деревянные панели в большом зале не успели покрасить, но леди Фэйли ни Башир т’Айбара каждый день устраивала прием, как и подобает жене лорда. Она восседала в массивном кресле с высокой, украшенной резными фигурками соколов спинкой, стоявшем возле сложенного из необработанного камня камина. В другом конце зала, напротив, словно зеркальное отражение первого, находился точно такой же камин. Рядом с креслом Фэйли стояло другое – украшенное резьбой в виде волков, высокую спинку которого увенчивала большая волчья голова. Пустовавшее кресло предназначалось для ее мужа, Перрина т’Башира Айбара, Перрина Златоокого, лорда Двуречья.