Власть предыстории - [48]

Шрифт
Интервал

Но обычно вслед за хаосом наступает вторая фаза толпового образования — в этот момент исчезают внутренние противоречия в скоплении, по нему пробегает «искра страсти», одно чувство охватывает всех. Причем это происходит мгновенно, словно действительно искра облетела. Секунду назад люди еще не знали, гневаться им или пугаться, но коль скоро единая эмоция охватила всех и каждого, толпа следует ей безоглядно. Способом передачи «искры страсти» служат как слово, так и выкрики, жесты, телодвижения, песни, вопли. Особенно важны для толпы первосигнальные знаки информации, раскрепощающие ее эмоции.

С момента вступления во вторую фазу толпа обретает строй: она выглядит как единый организм, обладающий одинообразностью поведения. Для нее характерно «стремление производить одни и те же жесты, испускать одни и те же крики, напевать одни и те же песни»[202].

Тард подметил сверхобычное увеличение силы людей, входящих в толпу, высказав мнение, что именно этот прирост силы обеспечивает птицам и другим животным дальние перелеты и переходы во время миграций[203]. Огромная сила, сверхобычная скорость передвижения, унитарность действий, строй — все это заставляло людей видеть в толпе единый организм. И. С. Тургенев называл толпу «многоголовым зверем, легко попадающимся на любую приманку».

После скучивания начинается третья фаза — действие толпой. Это всегда бег и разрушение. Толпа была изначально создана не для созидания. Разбить, уничтожить, разнести по камешку, истребить, убить, разорвать — все это с огромной силой и скоростью — вот чем характеризуется третья фаза толпы.

Но, наконец, эмоция насыщена. Действия толпой на этом не прекращаются! Наступает четвертая фаза — веселье, бурный хохот, насыщение найденной пищей (сырым мясом, кусками только что убитого и т. п.), сексуальное удовлетворение. Женская толпа способна задушить в объятиях мужчину (такие случаи происходили в лагерной жизни), а женщины или дети, случайно попавшие в зону досягаемости толпы, могут оказаться объектами ее сексуального покушения.

Но и этот период проходит! Наступает итоговая фаза — растолпление, раскучивание. У людей появляется ощущение протрезвления, многие чувствуют раскаяние за совершенное, спешат разбежаться в разные стороны или заснуть. В душе у каждого полное опустошение, упадок умственных, физических и эмоциональных сил. Возвращается и прежнее ролевое поведение.

Как мы видим, под пером психологов толпа отнюдь не выглядит «простым сцеплением»! Это сложно организованная система, обладающая рядом важных особенностей.

Первое, что обращает на себя внимание, это сверхобычное увеличение силы и скорости движений в толпе. Оказывается, ее «общая сила больше, чем сумма индивидуальных сил»[204]. Ясно, что общей сумме сил неоткуда взять прибавку, — только от увеличения индивидуальной силы каждого. Это положение не раз было проверено экспериментально и полностью подтвердилось: «уже простое пребывание в толпе сильно поднимает динамические силы» человека[205]. Описал это явление и К. Маркс в «Капитале», когда утверждал, что сам контакт людей в простой кооперации «вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии, увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц»[206]. Этот факт подтверждается исследованиями психологов Меде, Герцнера и других. Проверить его можно простым путем. «Школьнику дается силомер, и он выжимает свой максимум. Потом то же самое повторяется, но перед классом, — и результат неизменно выше. Подобных экспериментальных методик предложено и испытано много»[207]. Вместе с силой в толпе увеличивается и скорость действий, быстрота бега. В панике ли, в ярости — толпа всегда несется словно по воздуху, от нее невозможно убежать, ибо — при прочих равных условиях — индивидуальных сил человека для этого недостаточно.

В толпе происходит уравнивание всех ее членов. Густав Лебон писал, что человек в толпе «перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует. Таким образом, становясь частицей организованной толпы, человек опускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации»[208]. По мнению Н. Михайловского, в толпе происходит «уничтожение индивидуальности»[209]. Особенно остро воспринимается это обстоятельство в войсках, когда армейское подразделение обращается в паническое бегство и происходит слом отношений «командир — подчиненный». В толпе нет разницы между солдатом и генералом! Все они равны, и былые чины не стоят ни гроша[210]. В. М. Бехтерев утверждал, что отдельные лица в толпе как бы стушевываются, а С. Сигеле думал, что «масса отдельных личностей отождествляется с одной личностью»[211]. Г. Тард полагал, что «простое скопище становится колоссальной личностью, в которой тысячи лиц сливаются в один смутный облик»[212]. (Быть может, здесь уместно вспомнить знаменитый тост И. Сталина, произнесенный им в 1945 году, — за незаметные «винтики», принесшие победу в войне».)

Сравнивая между собой высказывания, необходимо отвергнуть предвзятые мнения, будто человек в толпе опускается на несколько порядков ниже его собственной цивилизованности. Суть в том, что он лишается свободы выбора — поступать так, как это соответствует его воспитанию, личным склонностям и идеалам. Толпа ограничивает волю и разум личности, сметая ее индивидуальные характеристики. Толпа сама становится единой громадной личностью и ведет себя так, как могла бы и миллионы лет назад. С помощью ее специфических механизмов, частично сохранившихся до наших дней, предлюди выжили в борьбе за существование, ведь пратолпа — из-за отсутствия второй сигнальной системы, сдерживающей эмоции и закрепощающей силу и скорость действия, — должна была отличаться от своего далекого потомка именно скоростью передвижения, страшной силой общего действия. И эти скорость и сила вырастали тем более, чем сильнее бушевала в пратолпе эмоция. А она склонна возрастать быстро и достигать гипертрофированных масштабов. «Совершенно одинаковые чувства, которыми воодушевлены все члены общественного целого, внезапно возвышаются до крайней степени напряжения, взаимно поддерживая и усиливая друг друга, как бы путем взаимного помножения», — писал Тард


Рекомендуем почитать
Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.


Событие. Философское путешествие по концепту

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.


Магический Марксизм

Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.


Японская художественная традиция

Книга приближает читателя к более глубокому восприятию эстетических ценностей Японии. В ней идет речь о своеобразии японской культуры как целостной системы, о влиянии буддизма дзэн и древнекитайских учений на художественное мышление японцев, о национальной эстетической традиции, сохранившей громадное значение и в наши дни.


Нищета неверия. О мире, открытом Богу и человеку, и о мнимом мире, который развивается сам по себе

Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения.