Власть предыстории - [45]

Во всех этих случаях биосфера нашей планеты не остается спокойной. Нарушения стабильности условий жизни тревожат и возбуждают живое, сплачивая виды в эмоционально напряженные сообщества. В биосфере поведение одних видов сильно влияет на поведение других. Поэтому биосферные возмущения перекидываются на соседей, распространяясь от эпицентра стресса все дальше и дальше. Возникает волна, способная взаимодействовать с другими волнами, резонируя или угасая. Именно в силу гомеостатичности биосферы часть мелких возмущений должна не только гаснуть, но и складываться, усиливаться, образуя как бы вспучивания и укрупнения, порождающие, в свою очередь, еще более крупные волны.

Самая нижняя и соответственно самая «мелкая» из них формируется непосредственно под влиянием удара по биосфере, то есть катастроф и катаклизмов. Она может носить «точечный», региональный или глобальный характер. Не влияние на макроэволюционные процессы, по-видимому, ничтожно. Как правило, она приводит к вымиранию или значительному ослаблению вида, затрагивая все живое вокруг региона катастрофы. Она, однако, не исчезает бесследно, сталкиваясь с аналогичными возмущениями и образуя волны второго порядка, а те — третьего, четвертого и так далее. Они способны растягиваться на века и тысячелетия, на миллионы лет. У них разная пологость и крутизна взлета, они избирательны по отношению к различным видам живого, их трофическим цепям. Так, волна вымирания динозавров захватила все наземные виды, у которых вес отдельной особи превышал девять килограммов[192].

Попробуем классифицировать биосферные возмущения, делающие нашу планету похожей на пульсар, всплески которого порождают новые крупные таксоны древа эволюции и сметают с лица земли «устаревшие» виды живого.

Наиболее длинная, гигантская волна имеет глобальный миллиардолетний масштаб и является фундаментальной причиной возникновения жизни на земле, биосферной эволюции в целом.

Короче волна биогеологической эры, очерченная миллионолетней синусоидой, в течение которой происходили события, заметные в палеонтологической летописи.

Еще круче и, следовательно, короче, волна магистрального порядка, захватывающая сотни тысяч лет, в течение которых происходят реальные эволюционные перемены.

Глобальная волна неощутима и неуловима для наблюдателя, живущего ограниченный веком срок. Так в открытом океане незаметны цунами. Они поднимают корабль вверх и плавно опускают его вниз — ни качки, ни волнения поверхности, ни даже самой волны путешественник на корабле не ощутит. Биогеологическая и магистральная волны уже могут быть отмечены в палеонтологических раскопках, эти волны выводятся на эмпирическом уровне, в процессе осмысления добытого материала. Самая короткая волна биосферного возмущения — локальная, длящаяся заметные наблюдателю сроки.

Все типы волн: глобальная, биогеологическая, магистральная и локальная — обладают способностью взаимодействовать друг с другом, образуя вспучивания и провалы, результаты резонанса и взаимного погашения возмущений. Последствием резонансов, доказательством их былого могущества для наблюдателя остаются эмоционально-напряженные сообщества. Последние вспучивания, образованные резонансом глобальной, биогеологической, магистральной и локальной волн, породили бурное размножение млекопитающих, затем самого молодого их отряда — приматов, и в нем — юного семейства гоминид. На последних пришелся, видимо, самый пик резонанса. «Человек венчает собой одно из прогрессивных направлений; но грызуны, птицы, крылатые насекомые, пустынные кустарники и однолетние растения пустыни венчают на данном этапе истории Земли другие такие направления»[193].

Бурное размножение и расселение по лику земли млекопитающих, после него — столь же интенсивное размножение и расселение приматов; наконец, появление антропоидов, прегоминид и гоминид, которые вскоре заполонили Старый Свет, — вот три этапа взлета волны, ее пика, который оставил свои глубокие следы во всех видах живого, став одновременно главным фактором антропосоциогенеза.

Пик резонансной волны вызвал к жизни высочайшую имитативность, которая нарастает в линии «низшие обезьяны — антропоиды — человек». На этот факт указывает не только Б. Ф. Поршнев, который исследовал имитативность по всей линии досконально, но и другие приматологи и АСгенетики[194]. Вспомним, наконец, что, по мнению Ч. Дарвина, именно подражание сыграло решающую роль в антропосоциогенезе. А вот итоговый вывод Б. Ф. Поршнева: «В патологической и нормальной психологии человека исследования вскрыли «нижний этаж», хорошо прикрытый завершающей стадией эволюции: огромную силу и огромный диапазон автоматической имитативности. Мы имеем вcе основания приурочить время расцвета этого свойства высшей нервной деятельности к филогенетическому промежутку между антропоидами (высшими обезьянами) и современным человеком»[195].

Следует заметить, что взлет имитативности, прослеженный в ряду «низшие обезьяны — антропоиды — человек», не уникальное и единичное явление в биосфере. Почти одновременно вперед рванулись дельфины, вороны, олени и лошади, волки… Приматы были самым молодым видом среди них, и, следовательно, их сумма КФД отличалась наименьшей окостенелостью, они легче других отбросили иерархию-доминирование в своих стадах, быстрее и интенсивнее перешли к образованию эмоционально напряженных сообществ, регулируемых на началах высокой имитативности.