Власть над водами пресными и солеными. Книга 2 - [64]

- А почему она тогда из нашей, земной мифологии? – торможу я.

Мореход качает головой: опять ты ерунду метешь! Могла бы и догадаться. Ну конечно, а откуда средневековая киллерша Викинг берет свои познания о том, чего в ее мире не изобрели, не написали, не нарисовали, не построили, не взорвали, не, не, не? Из меня. Демиург строит мир из себя. Другого материала у него нет.

Вцепляюсь в тяжелый резной стаканчик с ромом и делаю преизрядный глоток. Заниматься рукоделием прямо по человеческой плоти мне боязно. Наплетешь узоров, узлов навяжешь, потом за качество отвечай. И чем за производственный брак оправдаться? Недостатком опыта?

Вот откуда у моего благоприобретенного страха умозрительности уши торчат. Желание не просто выдумывать сущее, но и знать, чувствовать кожей, мышцами, костями, как оно живет, как работает, как рождает подобное себе – это желание не комнатной зверюшки по прозванию «писатель», а демиурга. Если телом устройство мира не понять – такого навоображать можно… Неудивительно, что создатель миров, отпочковавшийся от моего привычного образа жизни, проникся глубоким презрением к «недоколлегам» из писательского сословия, к этим мастерам недоделанных вселенных. Да, коллеги!

- Ты что-то сказал насчет избранности? – осторожно спрашиваю я. Мне не хочется выслушивать насмешки. Я уже осознала: нас много. Видимо, для порождения реальностей нужен талант, которым не одна я, замечательная, наделена. И хорошо. Есть у кого поучиться.

- На обучение не рассчитывай, - обламывает мои надежды капитан единственного в своем роде судна (или миллиардов единственных в своем роде судов). – Все, что тебе надо узнать, узнаешь сама. Ты и тебе подобные – самоучки. И не сказать, чтобы гении. Есть и полные м-м-м…

- Ясно-ясно! – Я подавляю обличительный порыв распоясавшегося Морехода. – А еще рому демиургу дадут?

Мне подливают из высокой темно-янтарной бутылки.

- Кубу либре хочешь? – с оттенком неодобрения спрашивает мой собутыльник. Я качаю головой. Пить в таком месте ром с кока-колой мне представляется нелепостью. Это заведение – не для коктейлей. Оно для честного, грубого, бескомпромиссного пьянства. Единственного вида отдыха уловленных душ и пленивших эти души мореходов.

- А скажи-ка мне, Агасфер ты мой… - начинаю я, оторвавшись от стаканчика, благоухающего древесными опилками и карамелью, - я могу влиять на нашу реальность?

- На какую именно?

- Не на ту, которая моя, а на ту, которая наша, - я делаю эдак рукой в воздухе, не зная, как бы выразиться попонятнее.

- Хочешь все исправить? – печально улыбается Мореход. Сколько же нас, новичков, сидело тут за столами и мечтало сделать родную реальность комфортабельной… - «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный»?

- Ты же меня знаешь, - качаю головой я. – Нет у меня столько доброты в душе, чтоб всем и даром. Многих, очень многих я лично обидеть не прочь. А счастьем наделить – только тех, кого люблю. Нет. Даже так: тех, кого люблю и кому нужна моя помощь. Некоторые и без меня прекрасно справляются. Не маленькие уже.

- Племянник и его девушка! – Мореход хлопает рукой по столу. Стол возмущенно скрипит. – Конечно же! Уж они-то без тебя пропадут.

- Не пропадут! - назидательно-нетрезвым жестом поднимаю палец я. – Но будут еще долго нянчиться со своими сомнениями. Проверять себя на прочность чувств. Бояться всего подряд – и перемен, и неотвратимости. Жалаю, чтобы все! – И я тоже хлопаю по столу. Стаканчик подпрыгивает и переворачивается. Рому в нем нет. В бутылке тоже чудесным образом убыло. – Все, кому я жалаю помочь, воссоединились бы в любови и гармонии. Мое слово крепко.

- Градусов семьдесят пять! – хмыкает Мореход и придерживает меня за локоть. Что, неужели эта смола такая… высокоградусная? Я пытаюсь мотнуть головой. Голова радостно отзывается на предложение и начинает мотаться сама по себе. Остановить ее не представляется возможным. Придется научиться с этим жить.

- Пора тебе проветриться, - удрученно замечает капитан и щелкает пальцами у меня перед носом. От изумления глаза мои раскрываются во всю глазную ширь…

И прямо передо мной распахивает черные крылья ангел. Он огромный, я запрокидываю голову, ветер со свистом рвет на мне пальто, толкает в грудь, будто взрывная волна, но ангел не обращает на меня внимания, ну да, он же неживой, он же статуя, мы снова в Берлине, на смотровой площадке кафедрального собора, не так уж тут высоко, этажей тридцать, но мне и этого довольно, от ужаса я сразу трезвею, хотя казалось, что это попросту невозможно – вот так, в момент протрезветь… Я чувствую, как металлические листы прогибаются под моим телом, как плывет в надмирной пустоте гулкое тело купола - и хватаюсь за первое, что под руку подвернулось. Герка. Как всегда. Геркин могучий локоть у меня в руках и можно перестать бояться чего бы то ни было. Уффф. Спасена.

Теперь я готова слушать. В голове у меня гудит – так же, как под стометровым кафедральным куполом, но я должна сосредоточиться. Здесь было сказано что-то важное. В первый раз я все пропустила, оглушенная своей высотобоязнью. Зато сейчас наверстаю.