Власть - [13]
Напоследок я еще раз осмотрела комнату, дабы убедиться, что не оставила ничего компрометирующего: ни писем, ни записей по чародейству, ни журнала, где Альба вела подсчет зачарованной шерсти. Наконец набросила на дрожащие плечи короткий и теплый плащ и вышла следом за монахиней в ночь.
Мы улизнули через чахлый садик при гостиничной кухне, а потом зашагали вниз по узкому переулку, провонявшему вчерашней рыбой. Альба не произнесла ни слова. В холодном лунном свете выбоины в брусчатке были почти не видны, впопыхах я то и дело о них спотыкалась, а Альба придерживала меня под руку. Састра-сет удавалось каким-то образом преодолевать неровности, ни разу не запнувшись.
Переулок расширился, и мы вышли на дорогу, ведущую в бухту Рильке. На воде покачивались корабли, и холодные волны ласкали борта. Выходит, на одном из них мы найдем убежище…
– Альба, где…
– Чш-ш! – покачала головой Альба. Надо молчать. Молчать и довериться ей.
Вскоре стало понятно, почему: впереди показался ночной дозорный в теплом сером мундире, фуражке и с алебардой. Он нес караул на перекрестке двух главных улиц неподалеку от центрального причала. Строгие нравственные законы Фена запрещали его гражданам всю ночь разгуливать по тавернам, играть в азартные игры и даже находиться на улице после полуночи без особой необходимости. Ночной дозор обеспечивал соблюдение этих требований, а заодно присматривал за складом торговцев, что располагался подле верфей.
Страж резко развернулся на каблуках, хотя точно знал, что его никто не видит. Изо рта Альбы вырвалось белое облачко дыхания, безмолвно говоря: пока солдат шагает вдоль перекрестка, мы пойманы в ловушку.
Альба повернулась ко мне, вопросительно приподняв бровь. Я прикусила губу и попыталась успокоиться. Ясно, чего она хочет. Что же делать? Чары невидимости, о которых рассказывают народные предания, или сонная пыльца фей были мне неподвластны. Я вытянула из эфира эманации удачи, пропуская золотые нити между пальцами. Альба прищурилась. Зачарованный свет она различала не очень хорошо, так что я добавила в нити магию посильнее. Састра-сет заметила и кивнула.
Я выпустила чары на волю, оборачивая их вокруг нас, пропитывая удачей, заставляя ее проникнуть в нашу одежду.
– Ну вперед! – сказала Альба и зашагала по улице как ни в чем не бывало. Словно так и надо – посреди ночи в тиши фенианского городка. Я торопливо, хоть и не столь уверенно, пристроилась рядом.
Дозорный заметил, как мы приближаемся, но шума не поднял. Мне стало немного легче. Блеф Альбы и мои чары пока работали. Я крепко сжимала магические нити в кулаке, пряча его в складках юбки.
– Дратс-кинда?! – крикнул страж, когда мы подошли ближе.
Насколько я поняла, это означало «Стой» или «Кто идет». Предупреждение прозвучало строго, но не угрожающе. Лунный свет блеснул на лезвии алебарды…
Альба сказала что-то по-фениански, впрочем, для меня это прозвучало как неразборчивый квайсетский. Дозорный кивнул, покосился в мою сторону, и састра-сет затараторила вновь, отвлекая внимание на себя. Но он все равно не отводил от меня любопытного изучающего взгляда. Пеллианка в Фене это и правда странно! Если не больше…
Не отводя глаз, дозорный спросил что-то приглушенным тоном. Альба расплылась в улыбке, и я усилила чары. Удача и благополучие закружились вокруг нас золотистым кольцом. Но этого оказалось недостаточно. Я знала, что так и будет: стражник все еще демонстрировал бдительность.
Края золотистых нитей начали наливаться чернотой, что была темнее самой ночи. Злые чары. Я не призывала их, но не удивилась, словно пожаловал знакомый, но непрошеный гость. Я отбросила их назад, не давая слиться с бледным сиянием магии, а потом потянула, как будто пытаясь свернуть в клубок, но тьма сопротивлялась.
Наверное, именно чары не позволяли дозорному нас арестовать, и Альба все еще сохраняла спокойствие, терпеливо отвечая на его вопросы, но я чувствовала, что мои возможности почти на пределе.
Поколебавшись, я связала концы нитей узлом, оставив чары свободно пульсировать вокруг нас. Теперь я не могла их полностью контролировать, ведь в шерсть нашей одежды они проникли недостаточно глубоко, но мне было необходимо избавиться от проклятия, не дать тьме дотянуться к нам с Альбой.
Я попыталась отшвырнуть клубок темной магии подальше от монахини, но направила не в ту сторону, и он попал прямо в дозорного. Проклятье плюхнулось на него, словно варенье на тост, и просочилось в мундир, впитываясь в волокна шерсти.
Глаза стражника затуманились, поток вопросов иссяк. Альба удивленно уставилась на меня. Дозорный было заговорил, но его голос звучал нечетко, будто в рот ему попала добрая порция переваренной овсянки. Он сделал шаг к нам и споткнулся.
– Давай же, – велела я Альбе, – вперед.
Та побледнела, но, ничего не сказав, схватила меня за руку, и мы помчались к гавани. Между складов и ящиков, сложенных в шаткие кипы, мы пробрались к скромному домишке, больше похожему на сарайчик из потрепанных погодой досок. У двери была прибита табличка с фенианским именем и якорь.
– Что ты творишь, негодница! – прошипела Альба. – Теперь у них есть доказательства, что ты чародейка, больше того – что ты умеешь накладывать проклятия!
Я никогда не раздавала манифесты на улицах и не мечтала о перевороте, творимом огнем и мечом. Я знала: грядущие перемены должны совершиться без насилия и крови. Последние месяцы мы работали с Теодором над эпохальным правовым актом. Мириады минут, эта длительная работа рука об руку сказались на характере наших отношений. Да, я хотела выйти замуж за человека, которого любила, хотела занять более высокое положение, чтобы отстаивать интересы простых людей. И да – чего уж скрывать – меня терзал страх, что высшее общество отвернется от меня.
Во время революции каждый выбирает, на чьей он стороне. Швея Софи Балстрад заработала для своего ателье почти безупречную репутацию. Во время городских беспорядков она мечтала шить платья и заниматься чародейством. Но судьба распорядилась иначе. Теперь Софи должна рискнуть всем, чтобы поддержать брата, втянутого в смертельный заговор. Что выбрать: революцию или верность королевской семье? Свободное будущее или верность своим идеалам?
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Алиса Уиндем боится птиц. Но получает странный подарок от старушки, скончавшейся прямо на ее руках. Невзрачное перо сиелулинту, полуночника. Теперь Алиса – птицелов и знает, что может читать души как раскрытую книгу. Когда лучшая подруга Алисы попадает в автокатастрофу, она должна проникнуть в Обитель Смерти, чтобы спасти ее. Добраться до Черного зверинца, где находят кров полуночники, если души их владельцев отлетают прочь. И украсть душу-птицу у самого Повелителя мертвых.
Ненавижу лазанью. Ненавижу быть подростком. Ненавижу свой характер. Я должна отпустить свои страхи и отправиться в путешествие в Подгорное королевство. Здесь редко бывают случайности. Но именно я, как говорят местные сверхъестественные существа, которых и не представляла себе раньше, могу помочь решить исход противостояния Благого и Неблагого дворов. Найти замок в самом центре города. И молодого фейри, заточенного в темнице самого глубокого его подземелья. Освободить его. Вручить королю из кошмаров власть над собой… И по уши влюбиться. Деревья перешептываются над моей головой.
Конни Гудвин – эксперт по разрушенному колдовством прошлому Америки. Молодой профессор из Бостона, она построила успешную карьеру, изучая историю магии и разоблачая угрозы общества в отношении тех, кто владел искусством чародейства. Конни – прямой потомок женщины, которую судили как ведьму в Салеме. Что, если ее способности были намного опаснее, чем то известно исторической летописи? И что за тайна скрыта за смертельным проклятием всего ее рода?
Сэндис – вассал могучего духа седьмого уровня. Таких, как она, считают одержимыми. И ценят, как целое состояние. Рон – мошенник и вор с чарующей улыбкой. Владелец артефакта, дарующего бессмертие. Его работа – совершать невозможное. Что, если в городе, где с каждым днем ведовство проникает в мир, а оккультники призывают невообразимых чудовищ, Сэндис и Рон станут союзниками?