Власть и страсть - [13]
Перед входом в заведение к Реймонду подошел молодой мужчина и предложил купить фотографии девушек нью-йоркского шоу «Ziegfeld Follies» — вполне приличные, со сценической одеждой. Продавец шепнул, что у него есть кое-что покруче, но Реймонда сейчас интересовали только живые картинки. Он вошел, учтиво поздоровался с главной «мадам» вечера, и после этого расположился в роскошном кресле с обшивкой из позолоты. В салоне сидело около двух десятков мужчин и женщин.
— Есть особые пожелания? — спросила главная «мадам» у Реймонда. — Вы, кажется, у нас не впервые?
— О, да! Я, правда, не наведывался сюда последние полгода… Вас, мадам, я вижу, кажется впервые.
— Может быть. Но я просто сразу вижу, кто здесь был, а кто новичок. Мы всегда рады англичанам, — улыбнулась мадам. — Берти… здесь был…, — сказала мадам, намекая на визит британского короля Эдуарда VII.
— Да, я знаю, о ком, вы говорите… Ваше заведение — самое лучшее, — теперь уже улыбнулся Реймонд, делая комплимент.
— Ну, тогда может перейдем к делу?.. У нас прекрасная мадемуазель… ее зовут Марта.
— А как фамилия? — спросил Реймонд.
Не принято было спрашивать фамилию. Поэтому «мадам» удивленно подняла брови:
— А зачем вам фамилия?
— Просто, — пожал плечами Реймонд. — Я здесь был с одной Мартой…
— Она вам не понравилась?
— Да нет… Просто…
— Ладно, скажу… Марта Бетенфельд. Вон эта прелесть!
— Ну что же, — Реймонд глянул на Марту, которая встала из соседнего кресла и села рядом, и остался доволен.
Когда Реймонд уединился с Мартой в комнате, к нему пришла банальная мысль, что и вправду говорят, что запретный плод сладок. Что-то было вызывающее и привлекательное в этом продажном сексе. Неужели секс с любимой женщиной уступает вот этой проститутке? Реймонд смотрел, как Марта снимает свои черные чулки, делая это медленно и соблазнительно поглядывая на него. Животный инстинкт преодолевает моральные установки, подумал Реймонд, но потом решил, что сейчас он не будет заморачивать голову всяким неуместными философскими размышлениями.
Когда Реймонд утихомирился, Марта спросила его:
— Как часто приезжаете в Париж?
— Часто… по делам и ради… тела, — усмехнулся Реймонд. — Лондон, конечно, город красивый, но, увы, с нашей чопорностью у нас никогда не будет тех развлечений, что есть в Париже.
— Да… Я тоже сюда приехала в погоне за мечтой…
— Какой?
— Не имеет значения… теперь…
— Мечтать надо всегда… у тебя впереди будущее… ты — молода.
— У меня есть мечта — летать!
— Гм… Интересно… Я сегодня был на выставке летательных аппаратов.
— Да-да! Я тоже там была… Изумительно!
Они еще минут пять-десять поговорили на всякие темы, пока Реймонду не захотелось еще плотских развлечений.
Утром Реймонд завтракал с Роджером и признался, что ходил в бордель.
— Это же так отвратительно! — поморщился Роджер. — Как вообще можно получить удовольствие, зная, что тебе доставляют это за деньги?!
— Ну, брат, некоторые жены делают это тоже за деньги… Они выходят замуж по расчету.
— Да… Ну, все равно, я этого не понимаю. Это же так механически…
Реймонд поразмышлял несколько минут и потом бросил:
— Мне надо что-то с собой делать… Я просто не могу себя контролировать… Мне нужен сеанс с врачом… Психоанализ…
— По-моему, вся эта истерия вокруг секса, начатая Фрейдом, служит в качестве извинения для тех, кто не против согрешить, дорогой мой брат.
— Грех? Ты же у нас не религиозный…
— Есть все же понятия добра и зла… В конце концов, есть и правовая сторона этого дела. Ты — женатый человек и совершаешь обман, прелюбодеяние…
— Даже у нашего короля была Ля Баруччи, — ответил Реймонд, имея в виду известную куртизанку итальянского происхождения, которая была пассией молодого короля Эдуарда. — Да и сейчас он посещает Париж не только для королевских бесед.
— Что позволено Юпитеру, не дозволено быку. Не забывай и о медицинской стороне этого дела — как бы ты не залетел на всякой заразе.
— Я посещаю заведения высокого класса. Но речь не об этом. Я прихожу к мысли, что себя надо обуздать. Но как? Может, поехать в Вену… к Фрейду или где там еще есть его ученики? В Швейцарию? А здесь? Он же здесь учился. Ты, наверно, никого не знаешь?
Роджер на этот раз взглянул на кузена жалостливо.
— Я могу расспросить. Ты же все равно в этот раз не успеешь. В следующий раз может кто-то и найдется.
Реймонд молча кивнул. Сеанс с врачом, очевидно, будет где-то там, в будущем, а сегодня он поедет вместе с Тейрой Патрик в Лондон. Вместе!
Вена
Лев Бронштейн, более известный миру под фамилией Троцкий, сидел в доме своего приятеля и ученика Матвея Ивановича Скобелева, сына богатого мельника из Баку — центра нефтяной индустрии на юге Российской империи. Троцкий недавно поселился в Вене, столице Австро-Венгерской империи, которая для русского революционера была менее удачливой альтернативой Германии, куда его не пустили.
— Если революция случится, то она в будет в Германии. Здесь, боюсь, нам особенно делать нечего, — говорил Лев Троцкий своему собеседнику.
— Как сказать… Не уверен. Я думаю, несмотря на попытки императора Франца Иосифа реформировать империю, результатом которых стали определенные поблажки и развитие либерализма в Вене, в целом, империя содержит в себе большое количество недовольных — сербы, чехи, венгры… Мультиэтничность играет на руку революции.
