Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века - [4]
На каждых выборах наблюдалось метание обеспеченных горожан и землевладельцев по «сельской» местности, чтобы «собрать» свой пакет голосов. Это зрелище вызывало как хвалу консерваторов, так и гнев отдельных радикалов. Обе партии стремились использовать положение, разрешающее отдельным лицам иметь свыше одного, а иногда десяток и более цензов. Так, ведущие политики имели цензы множественного голосования, например, либерал-радикалы Дилк, Чемберлен – шесть голосов, Кларк – три голоса, Шо-Лефевр – пять голосов. Чемпионом того времени был некий господин, имевший 23 голоса. Один экс-член парламента, имел аж 37 голосов и только два из них были легальными[24]!
Положение в сельских округах было еще хуже, чем в городских. В сельской местности и в 80-е годы XIX столетия продолжали сохраняться так называемые «гнилые местечки». В них примерно 80 депутатских мест было заранее обеспечено представителям местной знати, из них 30 – вигам[25]. По переписи 1881 г., численность населения в них составляла 13,5 миллионов человек, из них в выборах могли участвовать только 960 тысяч человек[26].
Продолжало сохраняться прежнее засилье земельных интересов ввиду отсутствия принципиальной перестройки выборных органов. Действительно, хотя примерно три четверти новых избирателей проживали в городах, из затронутых перераспределением 45 мест (для сравнения: в 1832 г. – 143 места) они получили только 20, а графства – 25. В итоге в промышленных центрах соотношение между количеством мест в палате общин и числом избирателей изменилось в худшую сторону. Серьезным недостатком существовавшей избирательной системы являлось различие в размерах избирательных округов, поэтому существовала возможность, что результат в одном крупном округе мог исказить общую картину[27].
Как пишет О. А. Науменков, «в Бирмингеме число избирателей возросло с 10 823 до 63 909 человек, а представительство – с двух до трех; в Шеффилде избирателей стало в пять раз больше – соответственно 8 369 и 42 402 человек, но город – по-прежнему направлял только двух депутатов. Еще в 1864 г. 11 тысяч человек в 15 местечках Корнуэлла, Девона и Уилта избирали 18 депутатов, а 2,1 миллионов человек в Бирмингеме, Лидсе, Ливерпуле, Манчестере, Шеффилде и Уоверхемптоне имели только 16 представителей. Поскольку в то время города были оплотом либералов, а графства – консерваторов, после 1867 г. либералам и радикалам приходилось манипулировать гораздо большим количеством избирателей для завоевания чуть большего количества мест, между тем тори обеспечили себе два десятка «бронированных» мест»[28].
Число избирателей было очень малым: в 1877 г. в графствах проживало 11, 5 миллионов человек, однако в списках числилось только 785,343 человека. Хотя в городах соотношение было выше, всего один избиратель приходился на восемь человек. Сельская Англия выбирала огромное большинство членов в парламент, хотя к 1885 г. страна была преимущественно индустриальной. Обширные новые пригороды Лондона были представлены недостаточно, как и промышленный север[29].
Кроме того, для землевладельцев была возможность путем временной номинальной передачи собственности лицу, лишенному права голоса на основе имущественного ценза, создавать фиктивные голоса. Это являлось одним из главных условий для процветания коррупции во время выборов в сельской местности. Но поскольку именно графства были оплотом консервативной партии, подобное положение вещей вполне устраивало тори[30].
Сохранялась принципиальная разница в численности избирателей в университетских округах, сельских районов графств и городских округах. До 1884 г. еще были округа с численностью от четырех до девяти тысяч избирателей, посылавшие в парламент двух депутатов, наравне с промышленными центрами с населением более 100 тысяч человек[31].
Для наглядности представляется уместным привести следующие статистические данные.
Соотношение избирателей к населению[32]
Эти данные четко представляют ограниченный характер избирательных прав в графствах. В Англии 13,5 % населения городов имели право избирательного голоса, а в графствах – лишь 7 %. В Шотландии несоответствия еще более заметные: 12 % жителей городов обладали избирательными правами, а в графствах – только 4 %. В Ирландии система избирательных прав была еще более ограниченна. Очень заметно соотношение избирателей к общему числу населения: только 3,9 % в графствах и 6,3 % в городах[33].
Переходя от характера системы избирательных прав к распределению мест, мы наблюдаем еще большие аномалии. Так, «Экономист» отмечал, что в соотношении к населению Англия представлена сверхмеры, Шотландия, напротив, посылала представителей меньше, чем следовало[34]. Городские избирательные округа также различались: крупные города (Манчестер, Ливерпуль, Глазго), огромные сельские районы, которые приравнивались к городским округам (Эйлсбери, Шорэм), средние промышленные города (Рочдейл, Олдхэм), города без промышленности (Уэстбери, Уэймаут), цепочка маленьких городов, не имеющих независимости и подчинявшихся крупным землевладельцам (их даже можно было продать по решению местного поверенного)
