Власть-2 - [16]

Мне теперь все равно. Вчера была гроза, гремел первый гром.

Сегодня трава умылась и на улице Нукусской вновь расцветет сирень.

На закате поет желтый соловей. Но я это не замечаю. Я почти забыл о

Мери. Ну, пусть она любит и мужа, пусть она не будет моею. Я один. Я останусь один.

Я так говорю себе. Но я знаю: уйдут короткие дни, и я опять буду мыслью с нею. Жизнь замкнется в кованый круг. Если только уйдут эти дни…

Сегодня я шел по бульвару. Еще пахло дождем, но уже щебетали птицы.

Справа, на мокрой дорожке рядом со мной, я заметил какого-то парня. Он был в штатском, но это чекист, в длинном желтом пальто. Я понял это, и свернул в глухой переулок. Он стал на углу и долго смотрел мне вслед.

Я спрашиваю себя опять: не следят ли за мною?

Вечером Саша пришел ко мне в номер. Мы вышли на улицу, сидим на скамье в сквере.

- Хасан, вот и конец.

- Да, Саш, конец.

- Как я рад. Как я буду счастлив и горд. Знаешь, вся жизнь мне чудится сном. Будто я на то и родился, чтобы умереть и… убить. Бог всем людям раздал беду поровну. Всем по заслугам он посылант несчастья. А может кому - то и без вины…

Белая мечеть уходит куполами в небо. Внизу на солнце блещет фонтан. Саша спокоен. Он говорит:

- Трудно в чудо поверить. А если в чудо поверишь, то уже нет вопросов. Зачем насилье тогда? Зачем меч? Зачем кровь? Зачем "не убий"? А вот нет в нас веры. Чудо, мол, детская сказка. Но слушай и сам сказки, сказка иль нет. И быть может вовсе не сказка, а правда.

Ты слушай.

Он вынимает черный, в кожаном переплете Коран. Открывает заранее приготовленную страницу. "Рука Аллаха - над их руками. А кто нарушит, тот нарушает против самого себя. А кто выполняет то, о чем заключил завет с Аллахом, тому даст Он великую награду''.

Саша закрыл Коран. Я молчу. Он задумчиво повторяет:

- "Аллах! Он даст великую награду…"

В синем воздухе вьются соловьи. За парком в мечети воспевают азан. Саша вполголоса говорит:

- Слышишь, Хасан, два дня, даже один день…

- Ну?

- Класс! Хасан.

- Что, Саша?

- Слушай.

Саша умолк. Тихо.

- Слышал, Хасан?

- Слышал.

- Разве мелочь? Ответь.

- Саш, ты веришь?

- Да, Хасан, - "блаженны не видевшие и уверовавшие". Когда б не солнечным был глаз, не мог бы солнце он увидеть.

- Да, ничего.

Тает день, становится прохладно. Саша приподнимается, надувает щеки.

- Ну, Хасан, прощай. Навсегда. И будь счастлив.

В его серых глазах грусть. Я говорю:

- Саш, а "не убий?"…

- Нет, Хасан, - убий.

- Это ты говоришь?

- Да, я говорю. Убий, чтобы не убивали. Убий, чтобы люди по-Божьи жили, чтобы любовь освятила мир.

- Это кощунство, Санек.

- Знаю. А "не убий" - не кощунство?

Он протягивает мне обе руки. Улыбается большой и светлой улыбкой.

И вдруг целует крепко, сжимая меня в своих объятиях.

- Будь счастлив, Хасан.

Я тоже целую его.

15 февраля.

У меня сегодня было свидание с Форизом на Паркентском базаре. Мы сговаривались о завтрашнем покушении.

Я первый вышел на улицу. У соседних ворот я заметил трех топтунов из. Я узнал их по быстрым глазам, по их напряженным взглядам. Я застыл у окна. Я сам превратился в сыщика. Я ищейкой следил за ними. Для нас они или нет?

Вот вышел Фориз. Он спокойно пошел на Ниезбек-йули. И сейчас же один из топтунов, высокий, смуглый, в светлом костюме, направился за ним.

Двое других последовали за ним сбоку. Шла вилочная параллельная слежка. Я хотел догнать Фориза, я хотел остановить его. Но он взял такси. За ним помчалась вся свора, выпущенная из псарни - стая злых псов. Я был уверен, что Фориз погиб.

Я тоже был не один. Кругом какие-то странные люди. Вот человек в пальто со странным взглядом. Голова низко опущена, красные руки сложены на спине. Вот какой-то хромой в пиджаке в полоску, нищий с Паркентского рынка.

Вот мой недавний знакомый, которого я видел у Оли. Он откровенно отвернулся от меня, будто не узнал. Я понял, что меня арестуют.

Молла поет азан. Уже час дня. Через пол часа у меня свидание с

Гуломом в баре на улице Кари Ниязова. Он все еще.

Я волнуюсь и надеюсь, что он увезет меня.

Я иду мимо национального банка. Я хочу затеряться в толпе, утонуть в уличном море.

Но опять впереди та же фигура: руки сложены на спине, ноги путаются в полах пальто. И опять рядом тот гомик - одеколонщик. Я заметил: он не спускал с меня глаз.

Я вошел в бар. Саши там нет. Я вышел оттуда повернул круто обратно. Чьи-то глаза гвоздями впились в меня. Кто-то зоркий следит, кто-то юркий не отстает ни на шаг. Блин! Приплыли.

Я опять в парке Бабура. Я помню: там за углом пассаж, двери на переулок. Я вбегаю. Я прячусь в воротах. Прижался спиной к стене и застыл. Длятся минуты - часы. Я знаю: тут же рядом тот хер, в черном пальто. Он караулит. Он ждет. Он кошка

- я мышь. До дверей четыре шага. Я ставлю вальтер на "огонь", меряю расстояние глазами. И вдруг - одним прыжком в переулке. Саша медленно едет навстречу. Я бросаюсь к нему.

- Саш, гони!

- Хасан, как в том фильме: какой детектив без погони! - неуместно пошутил он.

Пронзительный звук колес, на поворотах трещат рессоры. Мы сворачиваем за угол. Аля-формула - 1. Саша лихач. Я оборачиваюсь назад: пустой переулок.

Нет никого. Мы ушли.

Итак, нет колебаний: за нами следят. Но я не теряю надежды. А если это только случайное наблюдение? Если они не знают, кто мы?