Власовцев в плен не брать - [9]
Но вопли раненых «иванов» они слушали недолго. Через минуту стоны за изломом траншеи превратились в дружный рёв десяток глоток, и волна одетых в хаки русских выплеснулась из хода сообщения и стремительно хлынула на воронку и пулемётный окоп.
Остаток ленты «Кайзер» держал на своих прокуренных ладонях, как Шлиман золото Трои, с надеждой и уверенностью, что они решат всё. Пули сбивали с ног атакующих русских, волна цвета хаки быстро редела и опадала буквально на глазах. Бальк почувствовал, как перегретый «сорок второй» выбросил из приёмника металлический наконечник отстрелянной ленты и умолк. Новую зарядить они не успеют. Русские уже в пяти шагах. Но и тут оставалась надежда – «иванов» осталось мало, всего четверо или пятеро. Остальные лежали неподвижно или барахтались в пыли, сбитые с ног их пулями.
Бальк не успел ничего понять, как «Кайзер» вскочил на ноги, перехватил винтовку в обе руки и, выставив вперёд штык, кинулся навстречу русским. За ним бросились Гейнце и все, кто был с ним. Опыт, приобретённый Бальком на Русском фронте, подсказывал ему, что рукопашная всегда возникает неожиданно, длится недолго, всего несколько минут, и что раненых в такой схватке бывает очень мало и то со стороны тех, за кем остаётся поле боя. Он всё ещё пытался вставить в приёмник новую ленту, но руки тряслись, лента соскальзывала назад, в патронную коробку, он никак не мог её зафиксировать и закрыть крышку приёмника. Потом в один миг он понял, что заряжать пулемёт уже поздно. Русские оттеснили его товарищей к воронке. Лязгало железо о железо, что-то хрустело и охало. Кто-то падал, кто-то уползал в сторону, торопливо, по-звериному, кто-то судорожно шарил по пыльной земле слепыми руками, кто-то мотал разбитой головой, кто-то, сидя на земле, загребал и запихивал в распоротое брюхо дымящуюся груду серых, испачканных в земле внутренностей. Кто-то подбежал к Бальку, и длинный, как средневековое копьё, четырёхгранный штык дёрнул френч на его плече и скользнул мимо. Грузное тело, обтянутое сырой от пота гимнастёркой цвета хаки на мгновение закрыло перед ним небо и отвалилось в сторону. Показались глинистые усы «Кайзера», его открытая пасть со съеденными зубами, почерневшими от табака и крепкого чая. «Папаша» что-то кричал. Кричал ему, Бальку. Затем схватил его за ремни и оттащил от пулемёта. Они оба, кувыркаясь через голову, полетели в какую-то пропасть. Пропасти не было конца. «Откуда здесь такая глубокая воронка?» – подумал Бальк.
– Вот так, парень… Вот так… – хрипел «Кайзер», вгоняя в магазин «маузера» новую обойму и оглядываясь в сторону русских. – Это тебе не на гашетку «сорок второго» нажимать. Понюхал, чем пахнут потные «иваны»? – И рассмеялся с той же усталой хрипотцой. Во рту у него уже торчала трубка. «Как он её не потерял во время боя?» – с недоумением подумал Бальк. Он радовался. Трубка во рту «Кайзера» была добрым знаком.
Там, куда он смотрел, ещё кричали и били железом по железу. Потом, словно преодолевая какой-то незримый рубеж, лопнула ручная граната, и всё затихло.
– Они ушли ко второй линии, – шёпотом сказал «Кайзер» и сделал знак рукой: уходим.
Просто так уйти отсюда Бальк не мог. Во-первых, где-то там, возле окопа, остался взводный, оберфельдфебель Гейнце. Во-вторых, там же он оставил пулемёт. Ни Фрица, ни своего оружия он бросить не мог. Если даже Фриц мёртв, он должен вытащить его тело и похоронить. Бальк сказал об этом «Кайзеру». Тот молча выслушал и сказал, не вынимая изо рта трубки:
– Пошли.
Когда она выползли к пулемётному окопу, русские уже штурмовали вторую траншею. Оттуда доносились крики, стрельба и хлопки ручных гранат. Теперь уже окончательно стало ясно, что оборона, все три линии, ещё час назад казавшиеся непреодолимыми, разлетелась вдребезги, что из тыла не придёт никакой помощи, что ударный полк, в лучшем случае, сам обороняется где-нибудь на изолированной, а потому бессмысленной позиции, а в худшем, разгромлен на марше авиацией. С тех пор как «штуки» и «худые»[1] улетели на запад драться с англо-американским десантом в Нормандии, авиация русских стала безраздельно хозяйничать в небе и воздействовать на позиции и тылы германской армии.
Глава четвёртая
Бывший подполковник Турчин шёл в бой в должности командира отделения. В штрафной батальон он попал два месяца назад, когда отряд Гурьяна Микулы каминцы вытравили из Чернавичской пущи, и партизаны вынуждены были уходить через линию фронта. Выходили спешно, бросая хозяйство и раненых, не предупредив ни штаб бригады, ни командование армии, державшей оборону по ту сторону фронта, а потому на выходе попали под огонь и немцев, и своих.
Гурьян Микула продержался в лесах три года, с лета 41-го, и уже только для этого надо было иметь особенный характер и способности помимо военных. Выживать надо было и среди чужих, и среди своих. Особенно когда отряду пришлось влиться в партизанскую бригаду и, хочешь не хочешь, выполнять приказы вышестоящего штаба. Но Микула не был бы Микулой, и отряд его давно бы попал под лесные облавы бригады Каминского и подразделений «шума», если бы он делал всё так, как предписывали циркуляры и приказы свыше. В отряде Микула завёл и железной рукой держал свои порядки, как он сам говорил, свой толк.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.