Власовцев в плен не брать - [77]
На другом конце луга, где-то возле деревни, слышались голоса. Это Советы всё ещё не снимали блокады, охватив Чернавичскую пущу со всех сторон.
Попытаться пройти где-нибудь между их заставами? Рискнуть в полной темноте, когда загустеет туман, проползти ужом мимо постов? Снять часового? Но – куда дальше?
На другом конце луга, где днём работал крупнокалиберный пулемёт, посвечивал папиросный уголёк. Какая хорошая цель для ночного снайпера, подумал человек и вскинул мосинскую винтовку кавалерийского образца с укороченным стволом. Немецкий автомат он зарыл в овраге вместе с камуфляжем цвета древесной лягушки. Уголёк дальней папиросы на мгновение исчез, потом снова появился, и вскинувший кавалерийский карабин без труда поймал его в колечко намушника. Что стоит нажать на спуск и тут же уйти в чащу леса? Затаиться там в каком-нибудь тёмном овраге. До утра всё равно его никто не решится искать, преследовать. А выстрел – сто против одного – будет верным. Патрон уже в патроннике.
Нет, Георгий Алексеевич, сказал себе человек, твоя война уже окончена. Чужую судьбу ты, может, и решишь. Пуля – друг верный, она не отвернёт. А вот свою долю…
«Чрез дымный луг, и хмурый лес, и угрожающее море бредёт с копьём наперевес моё чудовищное горе…»
Он опустил винтовку. Но не потому, что, рассудив, передумал стрелять. Выстрелить ему хотелось. В последний раз. Ах, как ему хотелось сжечь этот последний патрон, возможно, последний в своей жизни! Как хотелось выпустить эту пулю по назначению, в сторону врага. И не просто в сторону, а точно в цель. Ведь и в магазине карабина было уже пусто, последний патрон дослан в ствол.
«Ад молчал…»
Человек опустил винтовку и резко оглянулся. Ему показалось, что за его спиной кто-то есть. Что кто-то, так же, как и он, стоит, слившись с деревьями в ночной темени, и наблюдает за ним.
Он напряг зрение и слух. Да-да, вот послышались шаги и легкий звон пустых стремян. Эти звуки он уже слышал. Когда-то они едва не довели его до приступа безумия. Потом колоколами гудели в ушах, как контузия.
Да, это конь. Идёт быстро, но осторожно. Под седлом, но без седока.
Радовский выбежал на лесную поляну. Туман здесь только-только заплёл верхушки трав, отяжелённые росой. Глаза, привыкшие к ночной темноте, хорошо различали даже мелкие предметы на противоположной стороне поляны. К тому же густо сияли звёзды, и купол неба, казалось, сузился до размеров лесной поляны, отчего сияние звёзд усилилось.
Стук копыт бегущего коня с каждым мгновением становились всё отчётливее. И вот наконец конь показался на поляне. Серый в яблоках. Знакомая посадка и пританцовывающий шаг.
– Буян! – крикнул Радовский.
Конь замер как вкопанный.
Радовский сделал несколько шагов навстречу и тоже остановился. Он узнал его. Это был Буян. Его Буян, которого он оставил, бросил в степи после неудачного боя под Ново-Алексеевкой.
– Буян! Это я, твой хозяин!
Конь вскинул голову. Звякнула уздечка.
Радовский узнал своё седло со срезанными торокáми. В тороках он возил свою офицерскую шинель с полковыми нашивками и золотыми погонами, по-дорожному скрученную в скатку, и кое-какие личные вещи. Когда надо было уходить, он срезал саблей кожаные ремни, примотал к лу́ке перевязь сабли и грубо ударил коня в бок…
Почему Буян не подходит ко мне, испытывая горечь, подумал Радовский. Видимо, помнит, как я его ударил тогда под Ново-Алексеевкой. Не может простить.
Вон и сабля висит на луке седла…
– Буян! Ты не узнал меня?
Конь снова вскинул голову. В движениях его и в том, как резко он всхрапывал, не было дружелюбия. Буян не признавал в Радовском своего хозяина.
– Буян! Прости меня!
Конь двинулся прямо на него. Радовский инстинктивно отпрянул в сторону, но мгновенно передумал и стоял неподвижно в ожидании удара. Он знал, как бьёт конь. Удар пришёлся в лицо и в грудь. Радовский упал…
Вернувшись из второго взвода, Воронцов дописал письмо Зинаиде, а затем принялся писать домой, в Подлесное. В письме, как всегда, спрашивал, нет ли каких вестей от Ивана и от отца?
Исписанные листы он старательно свернул в привычные солдатские треугольники и аккуратно надписал адреса. Писать на передовой, перечитывать написанное, да и просто трогать письма, которые завтра полетят домой, к родным и милым, – особое счастье. И получить от родных письмо, и написать им – всё равно, что побывать дома. Солдату легче, если есть кому написать. Если ему пишут.
Письма он положил возле коптилки. Там уже лежала целая стопка треугольников, придавленная, как утюгом, гаубичной гильзой. Отписались домой телефонисты, письма принесли из взводов. Наутро ждали почтальона.
Почтальон утром не появился. Но пришёл приказ, отложивший его появление в Восьмой роте ещё как минимум на неделю…
Глава двадцать девятая
На рассвете Воронцова разбудил телефонный зуммер.
– Товарищ старший лейтенант, проснитесь, – позвал телефонист.
– Не сплю. Кто?
– Из штаба батальона.
Срочно вызывали в штаб.
Воронцов быстро умылся, оделся. Взял свой автомат, висевший на гвозде над топчаном, по привычке не покидать свой окоп без гранаты, сунул две «феньки» в карман шинели и побежал по ходу сообщения в сторону Девятой роты.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.