Власовцев в плен не брать - [42]
Фёдор пощупал ногу Кондратия Герасимовича, спросил:
– Не надавливаешь?
– Бывает, что до крови.
– Сделаю. Сделаю тебе новую ногу, Кондратий Герасимович. А насчёт Дремотихи… Лучше бы тебе минёров вызвать. Власть-то у тебя есть. Скажи в райисполкоме, так, мол, и так, народ собираю обратно в родной колхоз, а поля в минах.
– Вызову. Но у них, ёктыть, ты сам знаешь, и на фронте не всегда времени на нас, пехоту, хватало.
– А что за малец с тобой? Троха, что ль, со станции? Вроде как он.
– Он и есть. Он один, я один… А Варю, не знаю, найду ли?
– Уже то хорошо, что в огне не погибла. Как все наши. Уже это одно – счастье, – рассудил Фёдор.
И Кондратия Герасимовича слова нелюбинского кузнеца немного успокоили.
– А это так. Так ты готовься. Если не в зиму, то весной – двору. Двору, Фёдор, двору. И кузню тебе построим, и железа с округи соберём.
– Железа тут много.
– А раз так, раз железо есть, то будут и плуги, бороны, и бабам ухваты да сковородники. А?
Фёдор засмеялся. И Кондратий Герасимович тоже засмеялся в ответ.
– Ну вот, кто-то ж живой остался. В Смоленск надо ехать. Запрос – что? Бумажка. Некогда нынче бумаги разбирать. Самому надо. Вот Дремотиху разминирую, и поеду.
Целую неделю он вставал с рассветом и ложился уже потемну, когда Храмовый бугор покрывала матовой дымкой вечерняя роса. Хорошо, что немцы – народ пунктуальный. В первый же день, сняв с десяток мин, он понял принцип их расположения. Обычный шахматный порядок. Точность до сантиметра. Но немцы есть немцы, народ коварный. В нескольких местах усики противопехотных мин были соединены между собой тонкой медной проволочкой. Проволочка позеленела, совсем слилась с травой, и, когда Кондратий Герасимович обнаружил первую такую ловушку, это едва не стоило ему жизни. Хорошо, что рука наткнулась на проводок. Наткнулась, замерла. Э-э, вон оно что, понял он, видя, что медный проводок тянется к следующей мине. Снял провода, вывинтил взрыватели.
Больше ловушек не было. Ловушками они на всякий случай опутали свой блиндаж. Чтобы ночью к ним с той стороны не подползли. Кондратий Герасимович это вскоре понял.
Он очистил поле вокруг блиндажа, воткнул колышки, чтобы ненароком не заступить за безопасную черту, окликнул Трофима. Тот на тачке свозил к церкви корпуса мин с выкрученными взрывателями. Складывал там в штабелёк, как приказал Кондратий Герасимович.
– Неси-ка лопату, – сказал он Трофиму, когда тот отвёз очередную партию обезвреженных шпринг-минен.
Кондратий Герасимович занимался своим делом, а сам время от времени приглядывал за мальчиком. Первые дни боялся – сбежит. Окунулся в беспризорную вольницу, пропитался ею, как бездомная собачонка, которой нет ничего милее подзаборной жизни, где на тебя никто не наденет ошейника и не посадить на цепь. Трофима он ни о чём не расспрашивал. Мальчик сам рассказал ему про свою жизнь. Кто он и откуда появился на железнодорожной станции.
Были и у Трофима мамка с батькой. Отец военный. Мать медсестра или врач военного госпиталя. В 41-м западнее Рославля эшелон с госпиталем разбомбили. Мать то ли погибла под той бомбёжкой, то ли пропала после. Вдоль железнодорожной насыпи тут же поползли немецкие танки. Началась стрельба. Паника. Мальчик ушёл в лес. Месяц кружил возле разбитого эшелона. Искал мать. Питался, чем придётся. Ягодами, грибами, рыбой. Что-то находил в узелках убитых, в брошенных чемоданах и ящиках. Матери нигде не было. Пошёл на восток, к Смоленску. Кормился тем, что подавали. Потом работал на конюшне. Кони принадлежали какому-то полицейскому подразделению. Когда половина полицаев разбежалась, а другая половина ушла в лес к партизанам и отряд распался, стал бродяжить вдоль железной дороги, потому что здесь, у проезжавших, легче было выпросить кусок хлеба.
– Ничего, Троха-Трофим, вот обустроимся, жизнь здесь наладим, хлеба вволю будет. Земля здесь хоть и скудная, а рожать умеет. Тогда и родителей твоих найдём. Ты, главное, держись дяди Кондрата. Текануть не вздумай. Всё будет хорошо. Война скоро закончится. И тогда государство все силы на подъём народного хозяйства бросит. Заживём ещё, Троха-Трофим!
– Вы меня только в детский дом не сдавайте. Не хочу туда.
– Что, плохо в детском доме?
Трофим кивнул.
– Не отдам. Слово даю. Слово фронтовика. Понял?
– А ты, дядя Кондрат, на фронте кем был? Солдатом или офицером?
– Офицером. Правда, не шибко большим. Лейтенантом. Командиром стрелкового взвода. Но всё же офицером.
– Тогда дай слово офицера.
– Слово офицера, сынок. – И Кондратий Герасимович обнял и приподнял мальчика.
Так бы обнял он сейчас кого-нибудь из своей родни…
– Ладно, давай землю откидывать. – И Кондратий Герасимович указал на заваленный землёй лаз в блиндаж.
Глава пятнадцатая
С тех пор как Воронцов остался в роте без своего верного боевого товарища Кондратия Герасимовича Нелюбина, он всюду носил с собой его подарок – сапёрную лопату. Лопата была старая, видать, ещё с первой германской. На шейке виднелся штамп – двуглавый царский орёл. Когда отрывал окоп, левую руку держал на шейке, обхватывая место штампа, и орёл постепенно засиял, как перстень.
Чтобы скоротать время и не думать о предстоящем, Воронцов снова взялся за лопату. Решил вырезать ещё одну нишу. Песок был влажный, плотный. Ниша получилась ровная, как печурка в русской печи над козёнкой. Воронцов очистил клоком травы и зачехлил лопату, повесил её на ремень, сдвинул на поясницу, чтобы не мешала двигаться.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.