Власовцев в плен не брать - [41]
До вечера они объехали шесть деревень, почти всю округу. Заночевали в Красникове, у троюродной сестры Кондратия Герасимовича.
Агриппина Михайловна жила с дочерьми в землянке. Деревня была сожжена. Только-только начала отстраиваться.
– Воротится Вася, начнём и мы хату рубить, – с надеждой вздохнула сестра, глядя на усадьбу, разработанную под огород.
Вокруг печи бурели картофельные ветки, зеленела капуста и морковная ботва. Неподалёку белел шестью добротными венцами свежий сруб. На углах сидели двое, старик и подросток. Старик зарубал угол, а мальчик ему поддерживал на ваге и перекатывал, когда и куда надо, бревно. Старик то бранился на своего напарника, то похваливал его, посмеивался.
– Клинушек, клинушек подбей, – подсказывал старый малому. – Во-от! Во-от! Клин плотнику товарищ! Без клиньев и кафтана не сошьёшь. Так-то, Пятрович! Живей, Пятрович! Эх, хорош у меня напарник! – И старик улыбался беззубым ртом.
Петровичу было лет двенадцать, голенастый, как молодой скворец, вихрастый, нестриженый. Отец, видать, на фронте. Если живой, то ещё ладно, дождётся вихрастая голова папкиных рук. А если уже лежит за божницей казённая бумажка: ваш муж такой-то, там-то, тогда-то…
Кондратий Герасимович поздоровался с плотниками и сказал Трофиму:
– Присматривайся, запоминай, скоро и мы с тобой к дому приступим. Во, гляди, как ловко Пятрович управляется!
Старик проворно спрыгнул с угла, подошёл, поздоровался. Развязал свой кисет, отмахнувшись от нелюбинского угощения, сказал:
– Вот слухай, что скажу. Дочкá твоя в Нивках жила. Зиму там пробыла. Потом её в детский дом забрали. В Смоленск.
– Откуда знаешь?
– Знаю. Я, брат, то знаю, что тебе и сестра твоя не расскажет. Хрипа-то молчит. Молчит? – Старик так и метнул на Нелюбина свой быстрый взгляд, словно топор в сырое бревно всадил. – Ну вот. А ты её и не пытай. Ей молчать надо. Мы тут оккупацию переживали, натерпелись всякого. А Хрипа при немцах служила. При ихней кухне. Девок-то надо было чем-то кормить. Так что искать тебе дочкý надо в области. Там.
Блохи в сестриной земляке, казалось, отъелись до невероятных размеров и накинулись на гостей с таким остервенением, что будто только их и ждали. Нет, подумал Нелюбин, отвыкший уже от такого соседства, пойдём-ка мы на свежий воздух, на чистый простор. Уж больно, ёктыть, у сестры запущено по хозяйству. И увёл сонного Трофима в повозку.
– Вот так и живём, – развела утром руками Агриппина Михайловна.
Они посмотрели друг дружке в глаза. Сестра отвела взгляд и сказала:
– Ты, Кондрат, меня не осуждай. Мы тут, под немцем, такого натерпелись. Я думала только о том, как девок сохранить. А о своём… От бабы, так говорят, не убудет. Вася вернётся, буду ему ноги целовать.
В дорогу она их хорошенько накормила молоком и свежей картошкой в мундирах. Картошки у них было вволю.
Корову сестра держала в шалаше, построенном из горелых досок. Днём девки пасли её на нижнем лугу возле ручья у моста со свежим, ещё не потемневшим настилом из круглых брёвен.
– Ты, гляди, девок с коровой-то далеко не отпускай. Мины везде.
– Солдаты приезжали. Собрали всё. И мост вон построили.
Печь топили прямо на улице, посреди огорода. Муж Агриппины Михайловны, Василий, недавно прислал письмо: жив, здоров, воюет на Втором Белорусском в авиаполку, заправляет самолёты перед вылетом на боевые задания.
– Хорошая у него служба, – пояснил Кондратий Герасимович. – Не шибко опасная. В тылу. Разве только чужие самолёты налетят… Но это редко. Придёт, Агриппина Михайловна, твой Вася. Придёт. Ты, главное, девок береги. Они у тебя уже невесты.
Так и не стал он ни о чём расспрашивать сестру. Ни о том, как жили под немцем, ни о Варе. Захотела бы что сказать, сама бы заговорила. Знала, зачем он округу объезжает. Промолчала. Значит, так ей лучше жить. И ладно. Больную душу тревожить…
Зато отыскал он в Красникове Федора Нелюбина, до войны он в колхозе кузнецом был. Воевал. Домой вернулся по ранению. Нелюбичей нет. Семья на кладбище. Сперва на станции жил. Хотел уехать. Но потом встретил женщину из Красникова. Вдова, трое детей. И решил: раз своих не уберёг, буду чужих растить да воспитывать.
– А знаешь что, Кондратий Герасимович, – сказал ему Фёдор, – дома у нас в Красникове нет. А Шура моя и сама не красниковская. Приедем и мы в Нелюбичи. Строиться будем там. Вот вспашешь Дремотиху, мы и придём. Сеять.
Фёдор сказал, что в Нивках, тоже в землянке, живёт ещё один нелюбинский, бывший конюх Евстрат Нелюбин.
– Руку ему отмахнуло. Но я ему такой крючок выковал, что он теперь на обе руки мастер. Тоже по Нелюбичам тоскует. Ты ему только намекни. Мигом примчится.
– В зятьях? – поинтересовался Кондратий Герасимович.
– В зятьях. – И Фёдор постучал железным прутом по его протезу. – А ну-ка, покажи свой агрегат.
Осмотрел. И сказал:
– Я тебе ногу лучше сделаю.
Но вначале Кондратий Герасимович попросил Фёдора сделать щуп.
– Дремотиха вся в минах. И немецкие, и наши. Как блох в старом зипуне. Надо вначале разминировать.
– Я там был. Знаю. Говорят, весной там кто-то подорвался. Кто-то из чужих. Не сразу и хватились. Туда теперь даже коров не гоняют.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.