Власовцев в плен не брать - [35]
Недалеко ушли, подумал Воронцов. Похоже, история, начатая в лесу и болотах под Чернавичами и Яровщиной, обещала продолжение.
Началась погрузка. Длилась она несколько минут. В каждый кузов подали по нескольку ящиков – патроны, гранаты, сухой паёк.
В дороге к ним пристроились два «студебекера» с пятидесятидвухмиллиметровыми противотанковыми орудиями и миномётная рота на полуторках.
Уже через час они выгрузились в какой-то брошенной лесной деревушке среди болот. Машины тут же ушли. А роты начали окапываться по опушке смешанного леса фронтом на восток.
Всё происходило так быстро, что не минуло ещё и часа, а Восьмая рота уже сидела в окопах и наблюдала, как над Чернавичской пущей всходило раннее июльское солнце.
Взводы Воронцова окопались справа от грунтовой дороги, которая уходила на северо-восток и терялась среди молодых еловых посадок метрах в ста пятидесяти. Именно по ней и ждали прорыв окружённых в пуще. Фланги прикрывали соседние роты, в том числе пулемётная.
Ещё перед рассветом вперёд ушла разведка. До сих пор от неё не поступало никаких вестей. Солодовников нервничал. Уже дважды звонил по телефону, запрашивал обстановку и давал последние указания.
Воронцов обошёл пулемётные окопы, поговорил с расчётами. Приказал сцепить ленты. Перезаряжать будет некогда, если валом пойдут.
Тяжёлый ДШК приказал разместить рядом с ротным НП. Такая близость пулемётной точки была опасной. Но чутьём бывалого фронтовика – перед боем готовься к худшему – Воронцов понимал, что, скорее всего, тяжелого вооружения у немцев в «котле» нет, побросали на позициях и на дорогах, когда бежали в пущу, но лёгкие миномёты, вплоть до батальонного, окружённые могли сохранить. Крупнокалиберный пулемёт в стрелковом бою, как говорят бойцы, мощь! К тому же Храпунова нет. Выбыл его надёжный пулемётчик в самый разгар боёв.
Первым номером Воронцов назначил ефрейтора Чучина, лесоруба и плотника из Великого Устюга. В расчёте Храпунова Чучин был наблюдателем и какое-то время даже вторым номером. В свободное время Чучин развлекал расчёт плотницкими байками и чем-то напоминал Воронцову Степана. Но этот был постарше. Говорил медленно, с важной растяжкой, заметно стягивая слова на гласных и по-вологодски окая. Материальную часть пулемёта знал хорошо, в бою был так же обстоятелен и надёжен. Вперёд особо не совался и молодых одёргивал, но свой маневр знал и держался земли крепко.
Воронцов спрыгнул в свой окоп и принялся завинчивать в гранаты взрыватели. Он знал, что такое выходить из окружения, когда периметр кольца уже замкнут. Разложил «феньки» ровными рядами, слегка вдавил их в сырой песок ниши, чтобы не раскатились. Пересчитал. Двенадцать. Сколько ж он их уже израсходовал за эти три неполных года! Чёртову пропасть, как сказал бы Кондратий Герасимович.
В просторном окопе ротного НП сидели вестовые и двое телефонистов из штаба батальона. Провод они на всякий случай прикопали, чтобы, когда начнётся, не перебило осколком или пулей и не пришлось лезть на соединение под огонь. Телефонистов Воронцов знал. Капитан Солодовников всегда в Восьмую присылал этих двоих.
Один, постарше, Кружкин, коренастый, с развалистой походкой, бывший речник из Астрахани. Другой, Данин, москвич. То ли водитель трамвая, то ли таксист. Оба воевали с весны сорок четвёртого. В полк прибыли после ускоренных полковых курсов связи.
Когда ротный начал снаряжать и раскладывать в ряд Ф-1, связисты переглянулись, насторожились. Кружкин покосился на свою винтовку, обмахнул затвор рукавом шинели и сказал:
– Думаете, товарищ старший лейтенант, всё же на прорыв пойдут?
– Пойдут. Им деваться некуда.
И Воронцов рассказал им, как ранней весной сорок второго прорывались из вяземского «котла» они, остатки Западной группировки 33-й армии, и все, кто тогда оказался отрезанным в Шпырёвском и Шумихинском лесах.
– Долго ж вы воюете, товарищ старший лейтенант, – выслушав его рассказ, сказал Кружкин.
Воронцов вышел из окопа, прислушался. Пуща молчала. Никакого движения. Он осмотрел в бинокль поворот дороги, луг, косо уходящий влево. Деревья там расступались, давая простор для трав. Видимо, до войны хороший был покос. А теперь именно там удобно развёртываться для атаки танкам с пехотой. И луг, и дорогу, и опушку сапёры уже заминировали противотанковыми и противопехотными минами. Война быстро осваивает земли. Ни с кем и ни с чем она не считается.
Ничего он там не увидел. И луг, и дорога выглядели точно такими же, как и до прихода батальона. Только птицы изредка перепархивали из леса на луг и обратно.
– А теперь мы их заперли. Вот такая ирония войны, – сказал он, засовывая бинокль в футляр.
– Как говорил Гегель, ирония истории… – усмехнулся обычно молчаливый Данин.
Воронцова это определение поразило своей точностью и краткостью. Да-да, подумал он, ирония истории. Именно так.
– Проверь-ка, умник, связь, – оборвал своего напарника Кружкин. – Спроси Хмелёва, когда выдадут сухпай? Жрать уже охота. И узнай, нет ли каких новостей?
Данин начал накручивать аппарат и вскоре связался со штабом батальона. На другом конце провода хрустнуло, пискнуло, и послышался калёный голос комбата:
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Автор книги, Лоррейн Кальтенбах, раскопавшая семейные архивы и три года путешествовавшая по Франции, Германии и Италии, воскрешает роковую любовь королевы Обеих Сицилий Марии Софии Баварской. Это интереснейшее повествование, которое из истории отдельной семьи, полной тайн и загадок прошлого, постепенно превращается в серьезное исследование по истории Европы второй половины XIX века. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В четвертый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы «Меч ислама» и «Псы Господни». Действие первого из них приходится на время так называемых Итальянских войн, когда Франция и Испания оспаривали господство над Италией и одновременно были вынуждены бороться с корсарскими набегами в Средиземноморье. Приключения героев на суше и на море поистине захватывающи. События романа «Псы Господни» происходят в англо-испанскую войну. Симпатии Сабатини, безусловно, на стороне молодой и более свободной Англии в ее борьбе с притязаниями короля Филиппа на английскую корону и на стороне героев-англичан, отстаивающих достоинство личности даже в застенках испанской инквизиции.
Эта книга – увлекательное путешествие через культурные слои, предшествовавшие интернету. Перед читателем предстает масштабная картина: идеи русских космистов перемежаются с инсайтами калифорнийских хиппи, эксперименты с телепатией инициируют народную дипломатию и телемосты, а военные разработки Пентагона помогают создать единую компьютерную сеть. Это захватывающая история о том, как мечты о жизни без границ – географических, политических, телесных – привели человека в идеальный мир бесконечной коммуникации. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Библиотека проекта «История Российского государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) — один из участников попытки государственного переворота в Санкт-Петербурге в 1825 году. Он отказался присягать Николаю I, был арестован и осужден на 25 лет каторжных работ и поселение. В заключении проявил невероятную стойкость и до конца сохранил верность своим идеалам.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.