Власовцев в плен не брать - [22]
– Да вот она. – И Турчин подтянул к себе из воронки искорёженную винтовку с расколотым прикладом и усмехнулся: – Теперь из неё только из-за угла стрелять.
Ворохнулся один из раненых, до этой минуты неподвижно лежавший на плащ-палатке. Плащ-палатка подплыла кровью. Раненый поднял руку:
– Возьми мою, браток. Я уже отвоевался.
Воронцов по склону подполз к гривке лощины, за которой среди кустов виднелись столбики с оборванной колючей проволокой. Перекинул через голову ремешок бинокля.
– Посмотрите теперь вы, Владимир Максимович.
Турчин задержал на Воронцове взгляд и взял из его рук бинокль.
– Спасибо за доверие, товарищ старший лейтенант. Не думал, что мы с вами снова окажемся в одном окопе.
– Мы с Георгием Алексеевичем считали вас погибшим.
– А я вас.
– Если эту атаку переживём, то ещё повоюем. Послужим родине.
Владимир Максимович немного подрегулировал кольца окуляров и сказал:
– Эрликон стоит на открытой площадке. Зовите своих артиллеристов. Хорошая цель. Два пулемёта по флангам. А если танки ещё и проволоку растащат, то до первой казармы мы доберёмся одним броском. Если где-нибудь у них не спрятан ещё один пулемёт.
Артиллеристы выкатили одну из ЗИС-3 на прямую наводку, быстро, в два снаряда, произвели пристрелку. Но зенитный расчёт, прикрывавший аэродром с воздуха, тут же обнаружил позицию дивизионной пушки и первой же трассой накрыл позицию артиллеристов. Погибли подносчики снарядов. Ранило наводчика. Но от панорамы он не отошёл, и третьим выстрелом разнёс установку в клочья. Когда дым осел, Воронцов увидел в бинокль искорёженную платформу и куски рамы. Кругом дымились тела зенитчиков.
– А теперь – по пулемётным окопам, – сказал Воронцов артиллерийскому корректировщику.
Младший лейтенант тут же по телефону передал поправку.
Стреляло по-прежнему одно орудие. Но снаряды ложились с такой интенсивностью и точностью, что Воронцов чуть не подпрыгивал, наблюдая, как первая серия разрывов накрыла вначале одно пулемётное гнездо, потом другое.
Миномётная батарея тем временем открыла плотный огонь по окопам по ту сторону проволочных заграждений, по самому ограждению и подступам к нему. Миномётчики заодно расчищали и минное поле, которое, возможно, существовало перед колючкой.
– Ну, Курсант, давай зелёную ракету. Мы постараемся проскочить в дыру и пойдём левее. Захватим вон те казармы. А тебе роту лучше повести вдоль дороги. Отсекайте их от леса. Чтобы не ушли. А тут – наше дело. У меня к тебе, Курсант, просьба: отметь в донесении всех, кто останется в живых из моих ребят. При снятии судимости это всегда учитывается особо. Мнение командира гвардейской роты, сам понимаешь…
– Отмечу, Владимир Максимович. – И Воронцов поднял над головой ракетницу. – Танки будут работать по целям на аэродроме. Ваши пулемётчики пусть стреляют трассирующими, чтобы танкисты видели хотя бы примерное направление, куда вести огонь. Укажите им цели. Об этом просил лейтенант Кравченко.
Зелёная ракета ушла в закопченное небо. И штрафники молча встали и двумя потоками так же молча пошли к аэродрому. Никакой цепи они не рассыпали, никакого строя не держали. Через разорванные ограждения вошли на территорию аэродрома и только там растеклись лавой выгоревших гимнастёрок и плащ-палаток по взлётной полосе и сосняку. Несколько противопехотных мин сработали перед заграждениями. Убитые остались лежать там, где настигла их судьба, а раненые заковыляли в тыл, назад, к лощине.
Воронцов, оставив расчёт крупнокалиберного ДШК на гривке склона, повёл взводы правее, вдоль дороги. Туда уже ушли танки. Они вытоптали участок траншеи, где засели эсэсовцы, утолили жажду мести на лугу, гоняясь за последними, и теперь продвигались в авангарде роты, вели частый огонь с остановок в сторону КПП и казармы, откуда выплёскивало пулемётную трассу. Казарма вскоре загорелась. Пулемёт замолчал. Пулемётчик то ли менял позицию, то ли был убит.
Взводам Воронцов приказал занять немецкие окопы по периметру леса, повторявшему периметр проволочных заграждений. Окопы оказались пустыми. Бойцы охотно занимали их, тут же расчехляли сапёрные лопаты и начали перебрасывать брустверы в другую сторону.
Окопы были покинуты только что. Но стреляных гильз Воронцов в них не заметил. Отошли немцы или ушли? Воронцов осматривал в бинокль лес, просеки, поляны – тишина. Значит, ушли. Выслал несколько разведгрупп. Рота начала занимать окопы.
На аэродроме тем временем всё сильнее и яростнее разгорался бой.
Как и предполагал Владимир Максимович, штрафники одним броском достигли крайней казармы и закрепились там. Установили два пулемёта. Пулемёты теперь удачно поддерживали их продвижение фланговым огнём.
Турчин шёл впереди одной из групп. Вторая залегла и начала медленно и неорганизованно отползать назад, к проходу в проволочных заграждениях. Но группу, с которой шёл Владимир Максимович, пулемёты почему-то пропустили к первой казарме. И через минуту он понял, почему. Как только они приблизились к ней, из всех окон замелькали огоньки выстрелов. Бежавший рядом Фоминых мотнул головой и выругался. Несколько человек левее упали, забарахтались в траве, захлёбываясь кровью.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора. Автор книги провел свое расследование и убедительно ответил на вопросы, кто из венценосной семьи стоял за убийцами и виновен в гибели царя-реформатора и какой след тянется от трагической гибели Александра II к революции 1917 года.
Книги Ж. Ломбара "Агония" и "Византия" представляют классический образец жанра исторического романа. В них есть все: что может увлечь даже самого искушенного читателя: большой фактический материал, динамический сюжет, полные антикварного очарования детали греко-римского быта, таинственность перспективы мышления древних с его мистикой и прозрениями: наконец: физиологическая изощренность: без которой, наверное, немыслимо воспроизведение многосложности той эпохи.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.