Владыки света - [97]

«Тебе так повезло в жизни. Исмаил дал тебе все, чего ты могла желать, ни за какие деньги этого не купишь».

Мысли, роившиеся в ее голове, напоминали пропагандистские лозунги. Сьюзен нахмурилась, почувствовав первые симптомы мигрени. Взяв с туалетного столика серебряный гребень, она стала расчесывать волосы. «Раз, два, три…» Так, бывало, успокаивала ее в детстве мать, а теперь она и сама прибегла к этому способу.

Сквозь большие двустворчатые окна ее туалетной была видна улица. Там стояла тишина — ради ее удобства муж сделал так, что машины здесь не ездили. Очень мило с его стороны.

Пустота начала сбиваться в комок, некое бьющееся воспоминание, вобравшее в себя все, что ей дано было ощутить в своей опустошенности. Она не всегда понимала, чего ей не хватало, но знала, что чего-то ей все же недостает, даже когда у нее не находилось слов это описать. «У тебя есть все». Есть ли у меня любовь? Пропагандистский голос расхохотался. Разве Исмаил не говорил ей, что да, есть? «Семь, восемь, девять…» Быть может, дело не в этом — она не могла знать наверное.

Сьюзен встряхнула головой, уставившись на свое отражение в зеркале. Радость, вера, надежда — нет, и это не то, какие-то ячейки мозаики остаются пустыми. Муж говорил ей, что имеет значение лишь то, что можно видеть, осязать, пробовать на вкус. Реальные вещи, а не призрачные состояния сознания, придуманные неудачниками ради оправдания своих неудач. Любовь есть не более чем договор, радость — реакция на новизну, вера же — то, что заставляет дураков знать свое место. Может, ей это и не по душе, но нужно смотреть в глаза действительности.

Она привыкла быть воплощением Исмаиловой идеи человеческого существа. И все же ее сознание не могло преодолеть этот пробел, эту странную пустоту внутри нее. Она поднесла ладонь ко лбу, почувствовав, что мигрень тупой иглой пронзает ее голову.

Кто-то стучал в дверь.

На лице Сьюзен отразилось беспокойство. Муж работал в своем кабинете. Его нельзя было беспокоить ни под каким видом. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Там стоял человек и барабанил в дверь. Его светло-каштановые волосы тускло поблескивали в свете уличного фонаря. Сьюзен втянула голову обратно и задернула плотные шторы. Но грохот в дверь усилился и стал более настойчивым. Никто прежде не делал ничего подобного, а если и делал, никогда не повторял своей попытки. Нет, она и представить себе не могла такого. — Выходите! Выходите на борьбу! Крик этого сумасшедшего, казалось, проникал сквозь стены. Сьюзен торопливо оделась. Сумасшедший он или нет, а нужно его остановить. Пока не увидел Исмаил.

Дверь распахнулась у Майкла перед носом. Сьюзен вытаращилась на него с испугом и изумлением. Она была одета для сна, в роскошную ниспадающую ночную рубашку и пеньюар. Волосы образовали золотистый ореол вокруг ее головы; она выглядела как бесчувственная и покорная красивая кукла. Майкл даже не был уверен, что это та же женщина, которую ему пришлось оставить в закусочной.

— Узнаете ли вы меня теперь? — спросил он. — Я Майкл. Я говорил, что вернусь за вами.

— Что?

Явное недоверие, прозвучавшее в ее голосе, чуть было не заставило усомниться его самого.

— Впустите меня. Вы меня знаете.

Покосившись через плечо, Сьюзен нервно закусила губу, но в следующий миг невольно отступила в сторону. Внутри дом напоминал безжизненный роскошный музей — не жилище, а место, где жизнь законсервирована. Прихожая в два этажа высотой была отделана толстыми траченными молью гобеленами, придававшими ей еще более мертвенный вид.

— Не нужно ничего говорить, — тихо сказал Майкл. — Можешь не верить в меня, Сьюзен. Я знаю, как ты себя сейчас чувствуешь. Я вижу это по твоим глазам.

Сьюзен смиренно приготовилась к смерти, от всей души надеясь, что та не окажется слишком уж болезненной. И еще в ней была лишь та усталость, которую влечет за собой постоянный страх.

Коридор заканчивался рядом двустворчатых дверей, ведших в библиотеку. Вслед за Сьюзен Майкл прошел в огромный пышный зал, где в камине металось ревущее пламя.

— Он ушел? — спросил Майкл.

Лицо Сьюзен прояснилось, и она кивнула — у Майкла возникло тревожное ощущение, что она просто-напросто не стала возражать его словам.

— Мне сказать ему о вас? — тупо сказала Сьюзен.

— Нет. Наверное, лучше не надо. Вообще-то, я думаю, что вам лучше пойти со мной, мы бы нашли место, где вы были бы в безопасности.

— Зачем? Я и так в безопасности, — сказала Сьюзен.

Незнакомец, похоже, все еще не вызывал у нее страха, только любопытство. Инстинкт подсказывал Майклу, что это может оказаться какой-то хитроумной ловушкой. Быть может, если он ее напугает, случится что-то непредвиденное?

— Оглянитесь вокруг, — мягко сказал он. — Вы живете здесь в безупречном мире, но ваше прошлое меняется от момента к моменту, ведь так? Вы не можете вспомнить, где встретились со своим мужем, когда он сделал вам предложение, даже как проходила ваша свадьба, — но что поделаешь, всем приходится идти на какие-то жертвы, не так ли?

— Прошу вас, — взмолилась Сьюзен; в ее глазах мелькнули первые проблески сомнения.

— Быть может, вам кажется, что вы по-прежнему управляете своей жизнью, но он играет на более глубоких страхах. Вы боитесь будущего и разных случайностей, которые могут задеть вас. Такие страхи есть у всех, но не до такой же степени, чтобы передавать ему свою силу. Вам нужно написать историю своей жизни, как бы вас это ни страшило.