Владычица небес - [26]

— Да, конечно, прости. Так вот. Кроме полной безучастности Маршалла, ничто не говорило о том, что он имеет какое-то отношение к нашему преступлению. Тогда я занялся Заир Шахом. О-о! Он вызывал у меня массу подозрений! Скрыл то, что видел Сервуса в ночь убийства и даже говорил с ним — раз! Был в коридоре в момент гибели Теренцо — два! Украл шпинели — три!

Впрочем, отступая от основной темы моего выступления, замечу, что не только Заир Шах отличился в воровстве ценностей из сокровищницы рыцаря. Тот же Маршалл, например, украл черную жемчужину, Леонардас — Красного Отца, а Лавиния — диадему Ормазда.

— Что? — взвизгнул старик. — Мою диадему?

— Не твою, — мягко произнес Гвидо, — а Сервуса. Вы спросите, как я узнал об этом? Отвечу. Я догнал девушку уже у самых ворот Лидии. Она намеревалась скрыться, но, увидев меня, оказалась столь любезна, что остановила возницу и согласилась переговорить со мной. Она была рада вернуть похищенное, ибо оно жгло ей руки. Да и не по этой причине бедная красавица решилась на побег… Но — о том чуть позже.

Кстати, несчастного Теренцо я тоже подозревал в убийстве, и довольно усердно — вплоть до тех пор, пока его самого не зарезали.

Но вот, добравшись до последнего из гостей, я пошел обратным путем, то есть стал по одиночке исключать тех, кто никак не мог совершить преступления. В конце концов осталось двое… Теперь я мог с полной уверенностью сказать: «Да, один из этих двоих — убийца!»

Гвидо остановился, чтобы перевести дух. Ламберт услужливо поднес ему кубок с вином, и маленький дознаватель, с признательностью поглядев на него, отпил пару больших глотков.

— Чем я располагал к сему моменту? — продолжил Гвидо. — Письмом — вот оно. Писано по-аквилонски, почерк приличен: «Сервуса убил шемит. Посмотри его сапог». Не расстраивайся так, Маршалл. Да, я посмотрел твой сапог и нашел черную жемчужину и — кинжал Бенино Брасса. Но к этому времени меня уже мало волновало то, что я найду в сапоге. Главное было — само письмо. Тот, кто написал его, и есть искомый убийца, понял я. Так кто же написал письмо?

Все мы (кроме Лумо) владеем разными языками, ибо люди вполне образованные. Значит, автором письма мог быть любой. Я не исключил даже самого Маршалла. И все же — и все же! Мы с вами помним, что я оставил только двоих подозреваемых, а потому именно среди них надо было искать того, кто написал письмо.

Что еще? Три кинжала: один мой — им зарезали Теренцо, один Лумо, им закололи Сервуса, и один Бенино — им никого не успели убить. Что касается моего кинжала — тут все просто. Я отлично помнил, что у меня забрал его Ламберт, когда нечаянно сломал открывалку для бутыли. Но потом — и сие тоже я видел — старик положил кинжал на стол, а я, уходя, забыл его взять обратно. «Кто оставался в трапезном зале?» — так подумал я, когда рядом с телом Теренцо нашел свой собственный кинжал. И я ответил сам себе: «В зале постоянно находился Маршалл». Я пошел к Маршаллу и спросил, не видел ли он, кто заходил сюда за это время. Он ответил, что большую часть времени спал и, кроме Ламберта, никого не видел. Тогда я обратился к Ламберту…

Вернемся на день раньше. Поняв, что в одиночку мне будет трудно раскрыть эти убийства, и имея уже в голове некоторые соображения, я послал письмо с заданием двум моим помощникам, живущим в Ханумаре. Нынешним утром я получил от них ответ.

И последнее: я нашел свидетеля, который может доказать все то, что я вам сейчас рассказал и еще расскажу. Так что теперь я точно знаю имя убийцы.

— Кто же он? — нетерпеливо спросил Бенино.

— Наш запоздавший гость — мнимый офирец Леонардас.

* * *

— Как ты смеешь! — взвизгнул Леонардас, подскакивая. — Не убивал я Сервуса! И Теренцо не убивал!

Гвидо молчал, и это молчание только подбавило жару в огонь.

— Нет! Нет! Не я! — забился в истерике мнимый офирец.

Изумленные, смотрели на него Бенино, Пеппо и Маршалл. Один Заир Шах сохранял спокойствие. Дождавшись паузы между воплями обвиняемого, он издал смешок и молвил:

— Я так и знал, что всех зарезал этот червь.

С рычанием, вовсе не свойственным червю, Леонардас бросился на него. Бенино едва успел ухватить его за полу куртки и оттянуть от старика. Аистиные ноги подломились и Леонардас с воем грохнулся наземь.

— Это не я! Не я! Не я!

— Ты! — Гвидо сурово ткнул пальцем в мнимого офирца. — Именно ты, и тому имеется свидетель!

— Свидетель? — удивился Бенино. — Да, ты что-то толковал о свидетеле. Кто он?

— Сервус Нарот! — торжествующе заявил маленький дознаватель.

Глава девятая. Имя убийцы

Гвидо вытянул шею и крикнул:

— Ламберт! Позови хозяина! — Слушаю, господин, — откликнулся старый слуга, сидевший на табурете в дальнем углу зала и с удовольствием наблюдавший всю сцену разоблачения.

— Пока наш добрый Ламберт не привел достопочтенного Сервуса, я расскажу вам, как мне удалось понять, что он жив и невредим. Да, Маршалл, придержи пока вместе с Бенине этого странного человека, для которого драгоценная безделица дороже жизни (чужой, естественно).

Так вот. Впервые мысль о том, что рыцарь жив, появилась у меня в тот момент, когда я бежал из своей комнаты в комнату Теренцо и Лавинии, услыхав крик девушки. Вы спросите, почему? Почему именно тогда? Да потому, что я услышал запах! Запах той травы, кою он сжигал, вдыхая едкий дым через трубочку. Но его покои, где еще сохранился этот приятный запах, находятся довольно далеко от комнат гостей. Каким же образом я сумел учуять его в коридоре? Очень просто: Сервус Нарот прятался там! Его дверь выходила прямо к двери Теренцо и Лавинии (что, кстати, потом сослужило нам хорошую службу).