Владычица Хан-Гилена - [5]

— В жилах моей матери течет асанианская кровь. — Элиан резко сменила тему, пристально всматриваясь в него своим самым сбивающим с толку взглядом. — Некоторые говорят, что вам не следовало приезжать к нам, что ваши границы окружены и вы нужны вашему отцу там.

Илариос вовсе не был смущен. Он переключился на эту тему так же быстро и спокойно.

— Гораздо нужнее ему Хан-Гилен и Сто Царств. — Глаза его потемнели. Они по-прежнему были золотистыми, как у сокола, но теперь в них появился божественный, свет. — Вы знаете, что нас беспокоит. — Варвары с севера.

— Именно так. Мы никогда не старались покорить их, полагая, что они в своем развитии ушли не намного дальше дикарей и слишком погрязли в собственной родовой вражде, чтобы объединяться против нас. Такими они и остались бы. Но они породили какое-то чудовище, вождя (сам он называет себя королем), который захватил трон одной из северных областей… — Янона, — пробормотала Элиан. — Янона, — быстро взглянув на нее, согласился Илариос. — Он узурпировал власть, объединил кланы и то же самое вознамерился проделать с соседями. Это оказалось легче, чем представлялось. Он выезжал — и по сию пору выезжает — под знаменем Солнца. Его отец, как он заявляет, сам бог, а мать…

Он осекся. Насколько Элиан могла судить, его болтливый язык завел хозяина дальше, чем тому хотелось. Она сама закончила за него:

— Его мать была жрицей, родившейся в Яноне, но достигшей величайших высот здесь: она стала настоятельницей Храма Аварьяна в Хан-Гилене. Вдобавок ко всему она была еще и пророчицей царства и близко знала его владыку. — Нанеся этот удар, Элиан улыбнулась. — Расскажите мне побольше о ее сыне.

— Но… — Принц остановился. Его глаза понимали, что она сделала, и догадывались почему. Они по-ястребиному сверкнули и ощутимо потемнели. Он спокойно сказал: — Ее сын появился в Яноне несколько весен назад. Он был почти ребенком: говорят, он и по сей день юн. Но он оказался умелым полководцем, особенно для варвара, и обладал даром объединять вокруг себя людей. Этому не препятствовало ни его происхождение, о котором он во всеуслышание заявлял, ни его судьба, которую он открывал всякому, кто его слушал. Мир принадлежит ему, провозгласил он. Он родился, чтобы править этим миром. — Просто править? — спросила Элиан. — Э-э, — протянул Илариос, — он говорит, что это совсем не просто. Он законный наследник Аварьяна, предсказанный правитель. Меч Солнца; он подчинит себе весь мир, он свергнет тьму и закует мир в цепи, он создаст единую нерушимую империю. — Он так сказал? Вы говорили с ним? — Снизойдет ли Сын Солнца до разговора с каким-то принцем Асапиана.

— Будь он где-нибудь поблизости, он снизошел бы до этого, — осадила его Элиан.

— Вскоре это может произойти. Какими бы сумасшедшими ни были его притязания, как военачальник он очень даже разумен. Располагая армией численностью не больше нашего авангарда, он покорил весь север. Как только зима ослабила свои объятия, он начал угрожать нашим северным соседям. Мы подозреваем, что если он потерпит там неудачу, то двинется дальше на восток и юг-в сторону Ста Царств. — А мы, в свою очередь, подозреваем, что сначала он выступит против нас, надеясь создать с нами альянс и с помощью нашей силы обрушиться на Асаниан?

— Вполне возможно, — сказал Илариос. — Вот поэтому-то я здесь, а не на севере империи. Мы в гораздо большей степени опасаемся союза варвара с вами, нежели самого варвара.

— Это был бы убийственный союз, не так ли? Сто Царств — сто раздоров, как гласит поговорка, но при необходимости они могут и объединиться. Не без труда, не надолго, но на время, достаточное для того, чтобы обратить в бегство любого врага. В последний раз это были Девять Городов. Я была совсем маленькой, но помню. А вы уже сражались на войне?

Последняя ее колкость встревожила его не более, чем все сказанное ею ранее.

— С тех пор как я вышел из детского возраста, не было войн. — А если бы были?

— Я пошел бы сражаться. Наследник империи командует ее войсками.

— Сын Солнца был воином с самого детства. Он всегда скакал в первых рядах в алом плаще и с алым пером, чтобы все его узнавали. А под ним — сам демон в облике боевого коня, столь же ужасного в битве, сколь и умелого.

В первый раз за все время принц Илариос нахмурился.

— Говорят, он и сам демон, могучий волшебник, способный менять свой облик: он может казаться гигантом даже среди своих северян или карликом, росточком не выше девятидневного младенца. Когда он в своем собственном обличье, смотреть не на что — почти мальчик, к тому же не отличающийся красотой. — Неужели? — Так я слышал.

Элиан, наклонив голову, посмотрела на него. — Вы были бы в восторге, если б он был уродлив? — Женщины вздыхают при одной мысли о нем. Молодой, варвар, полубог — как удивительно! Как возбуждающе!

— И как возмутительно! В самом деле, вы рождены быть императором: если вы и станете завоевателем, то просто пойдете по дороге отцов. В то же время этот выскочка всего лишь собрал в кулак горные племена — и стал могущественным героем.

— У которого хватает богохульства называть Аварьяна своим отцом. Его окрестили Ан-Ш'Эндором — богорожденным Сыном Утра. — Илариос вздохнул и немного укротил свой пыл. — Он, конечно, бахвалится, но, что гораздо важнее, он завоевывает. И слишком много, к нашему сожалению. Мы предпочитаем, чтобы наш мир оставался таким, каков он есть, а не становился таким, каким видит его сумасшедший юнец.