Владимирские Мономахи - [26]
Анька хотел отвечать, но язык не повиновался ему: настолько он был поражен словами или намеком Змглода.
Обер-рунт прошел мимо, также по-бычьи опустив голову, а Анька, испуганно проводив его глазами до конца коридора, стоял истуканом.
— Почудилось мне, что ли? — прошептал он. — Нет! Какое тебе! Не почудилось! Говорит: от другого кого. Говорит: молчим про разнюханное. Прикажет — доложим.
И, глубоко вздохнув от смущения, Анька двинулся, но затем круто повернул назад и снова вошел в те же двери, из которых вышел.
Пройдя прихожую, он вошел во вторую комнату и, найдя в ней Угрюмову, передал ей свою встречу и разговор с главным рунтом.
Анна Фавстовна тоже слегка смутилась.
— Что же это? — выговорила она.
— И ума не приложу, — отозвался Анька.
— Так сразу хватил? Мимо идучи?
— Да. Меня даже в жар бросило. Правда, злобен, но ведь не в том дело. Дело то… что он пронюхал.
Анна Фавстовна отчаянно махнула рукой.
— Что ты? Помилуй Бог!
Анька развел руками и опять вздохнул глубоко от сильного волнения.
— Я сейчас, как барышня вернется от Алексея Аникитича, доложу ей. Помилуй Бог!
— Беспременно, Анна Фавстовна. Барышня пускай рассудит тотчас, как тут быть.,
XIII
На следующее утро Сусанна сдержала слово и послала за своим личным духовником. Необходимые меры были ею уже приняты. Главный священник, отец Гавриил, духовник обоих Басановых, был ею отпущен в город к родным. Отец Григорий был священником на дальнем проволочном заводе, но около полудня Угрюмова уже докладывала об его прибытии, и Сусанна, несколько волнуясь, тотчас приняла его.
— А, отец Григорий, — радушно встретила она его. — Здравствуй. Садись!..
— По вашему приказанию, барышня, — заговорил старик-священник, — поспешил явиться. Что угодно будет мне приказать?..
— Ничего, батюшка… как есть ничего… А я давно уже собиралась за тобой послать, да все забывала. А то бывало вспомнишь когда, да совсем не вовремя… Садись…
Священник сел перед барышней прямо, порядливо и с таким видом, как если б он чувствовал и был благодарен за особое внимание. Барин, вызывая своих священников и дьяконов наверх, никогда не сажал их, а, коротко объяснив дело или сделав выговор, отпускал так же кивком головы, как и всех своих управителей и приказчиков.
Только в торжественные дни праздников, именин и рождений Басанова, его сына, дочери или Сусанны духовенство после краткого молебна в большом зале оставалось с гостями и имело право садиться.
Сусанна объяснила отцу Григорию, что давно уже думала об его стесненном положении, просила дядю ему прибавить или пять рублей деньгами или мукой, но Аникита Ильич отказал и даже на нее рассердился, что она не в свое дело мешается и нос свой сует.
— Покорно вас благодарим, барышня, — с чувством сказал священник. — Почто вы себя из-за меня недостойного, гневу ихнему подвергаете?..
— Это что же? Гнева я Аникиты Ильича не боюсь… И в самом чем важном, важнеющем не побоюсь, — резко и холодно ответила Санна, — а в этаком пустом деле и подавно… Я ради вас…
— Чувствительнейше благодарим.
— Ради вас… твоего убожества. Как же можно, имея целую большую семью, детей и внучат, всего душ с дюжину, жить на то, что тебе полагалось, когда еще ты только поступил, да только одного ребенка имел, который теперь сам отец и семейный… Аникита Ильич этого понять не хочет… три рта или двенадцать ртов…
— Они мне лет тому четырнадцать надбавили, и я им…
— Знаю. Два рубля… Что же это? Нет, отец Григорий, я вот что порешила… из жалости к вашему убожеству… Ты знаешь, у меня свое иждивение есть, которое я дяденьке передала и получаю годовой доход — небольшой, да все-таки свои деньги… Ну, вот я и порешила теперь, что я тебе, как моему духовному отцу, положу три рубля из своих, и каждое первое число заходите к Анне Фавстовне и получайте…
— Ах, барышня… ах, Сусанна Юрьевна… — взволновался священник и даже переменился в лице. Он вскочил со стула и, казалось, не знал, что ему сделать. — Господь воздаст вам сторицею, — заговорил он, бормоча от смущения. — Детки мои, внучатки мои… все… все мы будем за вас Бога…
— Садись, батюшка… успокойся… Я рада… я давно хотела…
— Сан мой духовный не дозволяет, а то бы я… — воскликнул отец Григорий… — Дозволь, барышня, хоть примерно отблагодарствовать. На, вот тебе… земной священнослужительский поклон…
Священник низко поклонился в пояс и двумя пальцами тронул пол.
— Не за что… рада чем могу. Но вот что, отец Григорий: избави Бог, если дяденька про это узнает. Он меня загрызет. Всякий день начнет попрекать… Пожалуйста, чтобы это осталось под спудом.
— Как же можно!..
— Чтобы и твои никто не знали: откуда жалованье и кто жалует… Побожись мне.
— Вот Господь… — воскликнул крестясь отец Григорий, и, казалось, глаза его стали влажны от чувства признательности. Нежданный подарок барышни совершенно изменял его положение. Теперь вся его семья не только сыта, но и в довольстве будет.
Поговорив со священником о разных мелочах, об его внучках, которых он обожал, о новом заводе, что собирался строить Баса нов, Сусанна вдруг выговорила другим суровым голосом:
— Все бы хорошо… а вот Алеша…
И она смолкла.
— Да. Господня воля! — вздохнул священник. — Нам Его не прозреть, не уразуметь… все Его…
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол.
Евгений Андреевич, граф Салиас де Турнемир — исторический романист, сын писательницы Евгении Тур, племянник Александра Сухово-Кобылина.Последний литератор, на котором покоилось благословение Герцена и Огарева…Измайлов А. А.
Действие повести разворачивается в Париже в середине 18 века и ведётся от имени ушедшей на «покой» в молодом возрасте куртизанки Марго де Оберн, которая, появившись на свет в бедной семье, за короткий срок сумела сколотить изрядное состояние, позволяющее ей вести безбедное существование.
Виктория Гамильтон не могла поверить, что фамильная драгоценность – подарок деда – позволит ей путешествовать во времени, пока не перенеслась в девятнадцатый век и не встретилась там с молодым офицером армии конфедератов. Торри и Джейк с недоверием отнеслись друг к другу, но их сердца не оставили им выбора, и им пришлось уступить все сметающей на своем пути любви.
Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?
Американской девушке Анни вскружил голову принц… и не из сказки, а настоящий. Могла ли она надеяться привлечь к себе его высочайшее внимание? И вдруг принц решил преподать ей урок… страсти, а Анни научила его… любви.
Тиффани Олбрайт, дочь конгрессмена, работающая в Вашингтоне, решила провести День святого Патрика так, чтобы запомнить его на всю жизнь. Для этого ей надо лишь найти хорошего, веселого парня и, может быть, даже заняться с ним сексом…
Чейзу Маккейну — секретному агенту правительства Соединенных Штатов — выполняющему рискованную миссию, Сьюзен Сент-Клер показалась верхом совершенства: сладостное томление родилось у него в груди при виде этой испуганной зеленоглазой красавицы. «Воспользоваться отчаянием растерявшейся невинной девушки, поддавшись непреодолимому соблазну… Никогда!» Он не имеет права выразить своего восхищения и даже говорить ей о своих чувствах: долг — превыше всего! Наивная Сьюзен спешит из Бостона к своему жениху, которого знает только по письмам, но на безлюдном полустанке вместо своего суженого встречает Его, Чейза.Судьба приготовила им суровые испытания.
«Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода» Николая Храмцовского впервые был издан в 1857 (I часть) и 1859 (II часть) годах. Это уникальный памятник нижегородского краеведения. Знаток прошлого Нижегородской земли, краевед и историк Н. И. Храмцовский систематизировал и свел воедино богатейшую информацию, по крупицам добытую им из огромного количества архивных материалов и исторических исследований.В качестве дополнения в книгу включен очерк А. В. Экземплярского «Суздальско-Нижегородское великое княжество».
Долгие годы в истории Нижнего Новгорода не существовало одной из главных страниц. Она была помечена грифом «Совершенно секретно». Это страница о том, как в городе и области ковалось современное оружие. Сегодня гриф секретности с нижегородского арсенала снят. Эта книга — одна из первых попыток охватить историю создания оружия, которое прославилось на фронтах Великой Отечественной войны и в мирное время.В книге собраны уникальные материалы из рассекреченных архивов и воспоминания тех, кто создавал оружие, и тех, кто им владел.Не будем забывать, что после окончания Великой Отечественной войны было военное противостояние, названное «холодной войной», которое тоже требовало оружия.